Одиннадцать кошек - стр. 123
– И к тебе тоже. Сейчас самое время – достаточно немного надавить, и она станет твоей.
– Не собираюсь я на нее давить! – вскинулся он, от волнения повысив голос. Но тут же спохватился, продолжил тише. – Я все ей рассказал. Ладно, не все, только главное. Ты ведь тоже не представляешь, каким я скоро стану. Она не согласится, и сам я не хочу... Мне кажется, я могу причинить ей вред. Не уверен, что сумею сдержаться.
– Какое тебе дело до их судеб и их блага? – вкрадчиво пробормотала Машенька.
Что-то знакомое почудилось в ее словах, в интонации, в прищуре глаз, превратившихся в хитрые щелки. Как будто на краткий миг это хрупкое тело занял кто-то другой, а не его давняя подруга, помощница и хозяйка, которую Дима знал и чувствовал едва ли не так же хорошо, как самого себя.
– До их – никакого. А вот ее судьба мне небезразлична. И твоя тоже, – осторожно ответил он. Неожиданно она рассмеялась, слабо, почти беззвучно, но с неподдельным весельем.
– Ах, как это по-человечески! Ты действительно многому научился, мой несчастный яогуай!
От этого слова он дернулся, будто от пощечины. Яогуай. Демон. В последний раз его называли так сотни лет назад, до того, как он был проклят, перебрался в другую страну и сменил множество имен.
– Кто ты?
– А ведь клялся найти меня! И как же ты собирался это сделать, если дальше своего носа не видишь? Воистину, дурака учить – только портить, – хихикнула она совсем по-девчачьи.
– Нет. Нет-нет-нет-нет! – вскрикнул он и отшатнулся, как ужаленный.
За спиной с грохотом упал стул. На шум прибежала медсестра и окинула палату сердитым взглядом. Дима не обернулся, продолжая смотреть на Машеньку так, словно видел впервые.
– Простите нас, дорогая, – сказала она медсестричке. – Мой внук слишком обо мне волнуется. Он будет вести себя тихо, правда, Димочка?
Он кивнул, и девушка скрылась, притворив за собой дверь. Дима поднял стул и вернулся на место.
– Если хотел насладиться своим триумфом и растоптать меня окончательно, считай, что тебе удалось, – процедил он сквозь зубы. – И сколько жизней ты сменил, наблюдая за мной?
– Ты что же, всерьез полагаешь, будто являешься единственной целью моего существования? – искренне удивилась Машенька. – Впрочем, в этом моем воплощении мы были близки, и многие годы я действительно посвятила тебе. Даже задержалась дольше, чем следовало.
– И я должен быть тебе за это благодарен?
В его голосе звучали разочарование, злоба и отчаяние – все, что он сейчас испытывал и скрывать не собирался. А ведь верил, что она близкий друг и помогает искренне, от чистого сердца. Значит, все было ложью? Очередной насмешкой перед тем, как наконец его отпустить?