Одиннадцать кошек - стр. 120
– Деньги хоть возьми, – сказал он и кивнул куда-то вбок: – Вон, в тумбочке. Ящик открой.
Проследив за его жестом, она выдвинула верхний ящик. Похоже, Дима не соврал: ну какой современный человек станет держать дома такую кучу наличности? В буквальном смысле кучу: купюры разного достоинства были свалены кое-как и в центре придавлены серым булыжником размером с кулак. По краям ящика, где их ничего не держало, купюры помялись, у некоторых даже надорвались края.
– Это жеода, – пояснил Дима, видя, как она смотрит на камень с недоумением. – Посмотри с другой стороны. Правда, красивая?
Действительно, в камне оказалась глубокая выемка с фиолетовыми кристаллами разной величины, росшими на стенках. Красиво, не поспоришь, но деньги все равно так не хранят!
Она хотела было сказать об этом, но он уже спал. Как и обещал, вырубился, будто внутри него сел аккумулятор. Невольно она прислушалась к его дыханию. Размеренное и ровное. Стараясь не шумнуть, достала из шкафа плед, накрыла спящего и на цыпочках вышла из комнаты.
Быстро ходить за покупками она не умела, тем более, если это не простенький супермаркет, а торговый центр с множеством магазинов. Всякие нужные мелочи то и дело притягивали взгляд, и Катя пыталась вспомнить, есть ли они в запасе или стоит взять, пока не забыла. Ведь теперь она вроде как за хозяйку...
В итоге домой вернулась спустя два часа, с тремя огромными пакетами, которые не смогла бы донести – пришлось вызывать такси.
Подъехав к крыльцу «Котейной», она увидела Диму, снимавшего с двери табличку. Неужели решил открыться? Но ведь ему нужен как минимум еще день, чтобы прийти в себя, и Симы завтра не будет...
Он развернулся, и Катя увидела в его руках вывеску, обещавшую гостям печенье. В этот момент она абсолютно ясно поняла: Машенька сюда больше не вернется, из больницы ее не выпишут. Все всерьез. Они остались вдвоем.
Он бросил табличку на подоконник, велел Кате идти в дом и полез доставать сумки из машины. Она зашла в пустое кафе, по которому разбрелись кошки – Дима выпустил их, чтобы не скучали. Села за любимый столик у окна – ставни все еще опущены, в узкую щель над подоконником виден только тротуар. И табличка, забытая на подоконнике, как что-то ненужное.
В тишине, нарушаемой лишь постукиванием коготков по полу – котята разрезвились, получив кафе в свое полное распоряжение, – было отчетливо слышно, как Дима возится на кухне. Шуршит пакетами, позвякивает стеклом, хлопает дверцей холодильника. Разложив продукты, он вернулся в зал и сел напротив Кати.
– Тебе кофе сварить? – спросил он, пытаясь заглянуть в глаза. Но она не поднимала ресниц. – Ну что ты. Иди сюда.