Одинаковые - стр. 22
Другой раз, плавая в реке, хулиганки решили напугать местную малышню и спрятались за камышами. Как только ребятишки-дошкольники вошли в воду, девчонки завыли страшными голосами, застонали, заскрежетали… Дети кинулись врассыпную, а один из них, поскользнувшись на мокром берегу, упал и сломал руку. Что было после, о том история умалчивает, но родителям их пришлось несладко: ходили извиняться, писали объяснительные, носили подарки семье пострадавшего.
Мама Настены долго плакала, стыдясь соседей, ругала дочь, объясняла и требовала… Настя, опустив голову, обещала так не поступать, хотя в глубине души удивлялась, с чего вдруг поднялась такая буча.
Люська так и вовсе выразилась коротко и ясно:
– Подняли панику. Сами виноваты. Шуток не понимают.
С возрастом девчонки утихомирились, стали спокойнее, разумнее, добрее. Дружба их, родившая в первый день учебы, до сих пор жила и процветала.
Люська, мечтающая о карьере артистки, все-таки не рискнула поступать в театральное училище, трезво оценив свои способности. Собрав вещички в чемодан, она самостоятельно отправилась в областной центр и отдала документы в культпросветучилище. За время учебы подрабатывала и официанткой, и домработницей, и няней…
Работы Люська не боялась, но несправедливости терпеть не могла, поэтому долго на одном месте не задерживалась. Зная, что не сможет промолчать, сто раз давала себе слово не лезть в чужие дела, прикусывала себе язык, когда чувствовала, что вот-вот сорвется, но ничего не помогало. Если кто-то в ее присутствии поступал не по совести, она, не сдержавшись, рубила с плеча то, о чем другие молчали. Людям это не нравилось, ее одергивали, делали замечания, увольняли… Она плакала, опять клялась себе держаться до последнего, но всякий раз, заметив подлость, хитрость или нечестность, вступала в бой, отстаивая нарушенную справедливость.
– Чего ты лезешь? – укоряла подругу Настя. – Тебя кто-то спрашивал? Тебя это совсем не касается…
– Да это же скотство, – возмущалась строптивая Люська. – Как так можно?
– Значит, можно, – пыталась унять ее Настена. – Какое твое дело?
– Но это паскудство полное, – Люська гневно топала ногами. – Если человек ответить не может, разве можно с ним так поступать?
– Боже, тебе хоть кол на голове теши, – устав с ней бороться, отмахивалась Настя. – Ты ж ничего слышать не хочешь…
Училась Люська три года. На занятия в училище ездила на трамвае. Ехать приходилось долго, и она, войдя в трамвай, всегда старалась занять место у окна. Прильнув к стеклу, с любопытством осматривала город, изучала улицы по ходу своего маршрута, разглядывала лица пассажиров. Как-то ее внимание привлек такой же рыжеволосый, как она, парень, который сидел в кресле водителя. Серьезный и сосредоточенный, он внимательно следил за дорогой, с пассажирами не беседовал, ни на что не отвлекался. Однако было в его облике что-то такое милое, смешное и трогательное, что девушка, однажды выделив рыжеволосого водителя из безликой толпы, уже не могла отвести от него глаз.