Один я здесь… - стр. 38
Сергей заметил, как немец, не отрываясь, смотрит на него исподлобья.
– Ох, рожу-то съёжил какую! Ох, суровый! – Он затянулся. – Дырку во мне пробурить собрался глазищами своими? Хе-хе. Ну пробуй, пробуй, авось сработает. Тогда, может, и выберешься.
Сергей докурил цигарку, потушил ее о табурет и задержал взгляд на немце. Со стороны это выглядело так, словно он осматривал картину в музее, подмечая разнообразные детали в ней.
– Вот что, Ганс… – сказал Сергей и встал с табуретки. – Раз ты у меня в гостях, я хочу, чтобы ты усвоил два важных правила…
Сергей подошел к немцу почти вплотную, ткнул его в грудь и произнес по слогам, точно учитель начальных классов:
– В моем доме ты должен вести себя хорошо, ферштейн? – Охотник указал в сторону остывающей овсянки и кружкой с водой. – Если хочешь получить это… – он снова ткнул пальцем в него, на этот раз помягче, —…будь паинькой. Гуд, ферштейн?
Немец по-прежнему снисходительно смотрел на Сергея.
– Ферштейн или не ферштейн, едрить твою налево?
Не сразу, но все же фриц ответил:
– Ферштейн.
На лице Сергея образовалась улыбка, скрытая за космами бороды.
– Гуд, гуд. Правило второе… – Он указательным и средним пальцем левой руки изобразил бегущего по земле человечка. – Даже не думай убежать! – Для пущей убедительности он ударил ладонью по левой руке, изображающей побег. Немец смотрел на него, как на чудака.
Сергей поднял указательный палец вверх и начертил в воздухе круг.
– Там сплошной лес и снег. – Он обхватил себя руками так, будто замерз. – И холодрыга там такая, что тебе в твоем Берлине и не снилась…
При упоминании Берлина немец приподнял плечи. Кажется, то было единственное слово, которое он понял.
– Даже если ты каким-то чудом выберешься отсюда, а меня прикончишь… – Эти слова Сергей также попытался изобразить языком жестов: он указал на немца и пальцами показал бегущего человечка, после чего провёл указательным пальцем по своему горлу, изображая нож. – …то далеко не уйдешь. Здесь в округе нет ни одного человека – только я. И только я знаю, как выбраться из этого леса. Поэтому, Ганс, если решишься сбежать или прикончить меня… – Сергей вновь поднес к горлу воображаемый нож, —…считай, ты покойник. Зимушка родненькая позаботится о тебе, пока там будешь наворачивать круги… Станешь таким же мерзлым, как и куница в моих кулёмках…
Ни одна мышца на лице немца не пошевелилась. Он по-прежнему уперто смотрел на охотника.
– Это ты ферштейн, Ганс? – крикнул Сергей так, словно у немца были проблемы со слухом.
– Меня зовут не Ганс… – сквозь зубы проговорил тот.