Обуза для невыносимого - стр. 21
Приложив руки и лицо к стеклу, он пытается разглядеть Варю. Как таковой тонировки у меня на окнах нет, но есть эффект затемнения. И что там происходит на заднем сидении, будет видно, только если хорошо постараться.
— В обморок упала.
— А-а, ну это у нее практикуется при виде крови… Это нормально. Бывает.
— И? — перехожу сразу к делу. — Дальше что?
— А дальше, друг мой, ты откладываешь все свои дела и сопровождаешь ее куда хочешь. Никаких самолетов, никаких поездов. Только машина. И желательно не светиться.
— Стопэ. Я свою работу выполнил и я свободен. Жахаться в десна не будем. Забирайте девчонку и всего вам хорошего.
— Леша, Леша… — гоблин запускает руки в карманы. — Ничему тебя жизнь не учит. Однажды твоя карьера в ментуре закончилась благодаря высокопоставленным лицам. Ну, сейчас-то все иначе. Бизнес, любимое прибыльное дело, бабки приличные… Доверие к тебе вон какое, раз так раскрутился.
Глядя на его искривленный в левую сторону нос, у меня возникает желание двинуть вправо. Ударить под видом благого дела. Но тип ведет себя слишком открыто и твердо. Как будто припас в рукаве какой-то козырь. И мне это очень не нравится.
Помолчав, он достает пачку сигарет из кармана и протягивает мне. Смачно чиркает зажигалкой, когда одна из них предательски оказывается в моих губах. О-ох, с-сука, вот это кайф…
— Вот это у тебя там, — указывает он скрещенными вокруг своей сигареты пальцами в стекло, — сопит дочь Петра Соломатина. Знаешь такого? Он продажных ментов порядочно посадил в свое время. Вот и пораскинь мозгами… Стоит Петру Георгиевичу указать нужным людям в твою сторону и сказать: «Фас» и все, уедет наш Леша жрать свою парашу на зону. Ради нее Соломатин не побрезгует даже подставой.. А я, будем знакомы, Константин Юрьевич Гудков, правая рука Петра Георгиевича.
— С-с-сука…
Новая информация как каток, ебашит меня по асфальту. Сомкнув руки на затылке, я усиленно думаю, что же делать дальше. С Соломатиным я как-то имел дело. Две третьи моего отдела по его наводке поймали на грязных делах с наркопритоном, который крышевал мой начальник. Тогда я еще был зеленый, ни о чем не догадывался — ни о продажных полицейских, ни о процентах, которые они получали. Будь я к тому времени более матерым, думаю, меня бы тоже на это подбили. И я бы согласился. Один в поле не воин, как говорится. Но меня и еще десяток человек отпустили. Все те, кто не попал под подозрение были такими же, как и я салагами.
— Возьми отпуск, скинь все дела на своего Максима. Скажи, что заебался. И хочешь пережить расставание с Потаповой. Видишь, как все складненько получилось. Мне даже историю тебе придумывать не нужно. У тебя и так все схвачено, — падла кривоносая ржет и выпускает дым практически в мое лицо.