Общественный разлом и рождение новой социологии: двадцать лет мониторинга - стр. 73

В цитируемой статье использованы данные январского опроса 1996 года – предвыборная гонка еще только начиналась, но наметившиеся тенденции получили прогнозируемое развитие. Довольно быстро «часть электората» консолидировалась вокруг Б. Ельцина.

Дальнейшее развитие сюжета хорошо известно, как и результат выборов. Ельцин стал вновь президентом России. И главная причина, по которой он им стал – это нежелание преобладающей части россиян, чтобы к власти пришли коммунисты. Разумеется, большое значение имело и то обстоятельство, что у Б. Ельцина было важное преимущество: из всех претендентов он единственный был представителем (более того, воплощением) власти. Постсоветское общество, еще совсем недавно пережившее смену властей и изменение политической и экономической структуры в стране, не хотело (даже боялось) новых перемен. Сохранение Ельцина на его посту означало в глазах «простых избирателей» некоторую стабильность. И, конечно же, свою роль сыграла нетривиальная личность Ельцина. Он (по крайней мере, так это выглядело) не сомневался, что сможет одержать победу и в этот раз, – и он победил.

Вероятно, это было окончательной победой над коммунистическим прошлым. Но не более того: ведь, по сути дела, никакой внятной программы будущего избирателям предъявлено не было.

Тем не менее время Ельцина продлилось еще на три с половиной года.

Все пять пунктов обвинения, которые в Государственной думе были предъявлены президенту, большинство россиян считало обоснованными.

Таким образом, народ, в отличие от парламента, «проголосовал» за импичмент еще весной прошлого года.

Данные этого раздела представлены по результатам опроса, проведенного 6–10 января 2000 года.

Данные этого раздела представлены по результатам опроса, проведенного 6–10 января 2000 года по российской выборке в 1600 человек. Страна, как мы видели, простилась со своим первым президентом, мягко говоря, без печали. Но иллюзий относительно того, что будет без Ельцина, она, кажется, тоже не имеет.

Парламентские выборы в России 1999 года поставили перед социологами ряд новых вопросов, поиск ответов на которые потребует пересмотреть уже сложившиеся и казавшиеся до этого вполне удовлетворительными способы объяснения политических явлений. Прежде всего это касается природы политической мобилизации в ситуации выборов, а значит, и тех институциональных форм, которыми задается постсоветская система власти и организации общества в России. В данном случае мы имеем в виду кажущееся довольно тривиальным обстоятельство: успех на выборах трех партий или электоральных объединений, которые возникли всего за несколько месяцев до выборов, – ОВР, СПС и «Единства» (или «Медведь»). В сумме эти три блока получили около половины всех голосов избирателей (45 %), голосовавших по партийным спискам, оттеснив в сторону, по меньшей мере символически, «старые» партии и движения – КПРФ, «Яблоко» и ЛДПР (они в сумме набрали лишь 36 %), не говоря уже о множестве других политических образований, потерпевших поражение или не добившихся необходимого признания (в их числе НДР, КРО, АПР, «Женщины России», сталинисты и радикал-патриоты). А если считать от избирателей только тех партий, которые преодолели 5 %-ный барьер, то три блока, два из которых возникли лишь в середине лета 1999 года, а третий – вообще в конце октября 1999 года, получили свыше 55 % голосов!