Obscura reperta [Тёмные открытия]. Игра в роман - стр. 119

Артур улыбнулся.

– Выпьем за твою доброту!

– Смеешься?

– Нет, – как он не старался, улыбка все равно выползала.

Эмма скатала в клубок салфетку и кинула в него, но промахнулась и сама залилась смехом.

За едой они говорили о еде. Потом Артур закурил, и они помолчали о горизонте. Затем Эмма прочла короткую лекцию о роли пейзажа в портрете, заставляя Артура поворачиваться к ней то в профиль, то в три четверти на фоне гор. Наконец, она утомилась болтать. Помолчав немного, Артур сказал.

– А я тебе хотел показать кое-что, здесь недалеко.

– И как я туда доберусь?

– На мне… или если хочешь – можешь пойти сама – здесь хорошая трава.

– Босиком? – напоминание о ее беспомощности снова взбесило ее. – А ты можешь тут ходить босиком?

– Могу.

– Тогда снимай ботики!

Артур сел у ее ног и разулся, потом встал на траву, посмотрел на нее, чуть склонив голову. Это было расценено как вызов.

– Теперь рубашку снимай! Что? – ответила она на его взгляд. – Хочу, чтобы ты понял, как чувствую себя я в этой дурацкой пижаме!

Вызов был принят. Артур начал расстегивать рубашку, Эмма пыталась поймать хоть маленькое волнение в нем, но движения его были неторопливыми и спокойными. Он смотрел ей в глаза. Рубашка упала.

– Майку. Сейчас ты лишишься самоуверенности одетого человека. Это будет честно. Вот, например, богиня Инана, чтобы войти в подземный мир, прошла семь ворот, и у каждых ворот страж снимал с нее украшение или какой-то предмет одежды – венец, ожерелье, запястья, набедренную повязку…

– Всего то и нужно, чтобы попасть туда?

– Перед каждыми воротами она лишалась части своей магической силы. Что ты остановился? Брюки теперь.

«Так спокойно раздеваются только маленькие дети», – она вспомнила, как недавно сидела с четырехлетним сыном своей подруги и вечером перед сном купала его.

Артур снял брюки. Выпрямился и игра в гляделки продолжилась.

– Ладно, набедренную повязку тебе оставлю, так и быть… Странно, я думала ты скромный и стеснительный, Артур, тебя это не смущает?

– Ну… если тебя это не смущает, – ответил он, не отводя глаз.

– Меня? В искусстве много обнаженной натуры, как женской, так и мужской. У тебя хорошие пропорции, из тебя бы получился неплохой натурщик.

Это слово, казалось, провалилось куда-то очень глубоко в него, в его молчание обо всем важном и главном. Артур стоял неподвижно под ее взглядом, и казался невозмутимым, но Эмма заметила, как дергается у него правое нижнее веко. Унижение должно было спровоцировать его на агрессию, однако ей снова пришлось убедиться в том, что угадать его трудно. Его взгляд показался ей очень печальным.