Обреченный мост - стр. 27

Как при такой тряске Володька умудрился скосить жандармов, он и соврать не сумел бы. Но скосил ведь…

С принадлежностью «чёртовой колесницы» всё стало ясно, но как-то поздно. Она уже скрылась за сиренево-рыжими отвалами позади котельной.

– Товарьищ! Товарьищ! – схватился Родриго за сбрую взмыленного Орлика.

– Румын, что ли?! – опешил Серёга, присев на облучке, не столько, впрочем, от удивления, сколько от цвиркнувшей над головой в штукатурку пули.

– Вы «El guerrilleros»? Партизаны, да? – больше с мольбой об утвердительном ответе, чем просто с вопросом, смотрел парнишка в глаза Хачариди.

– А вы кто? – высунулся Володька.

– El comunista español, soviético[7], – затарахтел горячечно Родриго. – Viva la revolución!

– И тебе того же, – спрыгнул с облучка Серёга. – Ты что, по-русски совсем не рубишь?

– Нет, почему? Понимаю, конечно, – смутился парнишка. – Просто…

– Понятно, – кивнул Хачариди. – Обос… Переволновался, в общем. Много вас тут?

– Ещё командир, он ранен, много крови потерял, – потащил его за рукав Родриго к развалинам котельной, но Серёга вырвался.

– Володька, помоги малому! – распорядился он, выхватив у Володи пулемёт и жестянку с обоймами. – А я пока этих постращаю…

…И вытащили испанцев. Вывезли на телеге почти до того же самого места, где её отняли у старика. Почти все патроны расстреляли, отгоняя настырных румын.

Орлик тянул, сколь мог, и только когда увидел хозяина, подогнул передние ноги, а потом свалился и забился в агонии. Не сосчитать, сколько в него пуль попало, но если было у Орлика таковое понимание, то отбросил он копыта с чувством выполненного долга.

– Жизнь прожил скотскую, но помер геройски, – хладнокровно прочитал отходную по коню Сергей, переводя планку предохранителя на одиночные.

Дальше пробирались пешком.

Командир, лейтенант Мигель Боске, держался неплохо, хоть и всё темнел лицом. Но скоро на выручку подоспели партизаны с ближнего заслона…

– Какого чёрта!

В подстреленной для его роста солдатской шинели, явно с чужого плеча, согбенная фигура возникла на окончании «Минного» пирса в радужном ореоле брызг. От былого величия безукоризненных антропологических данных мало чего осталось.

– Какого черта? – хрипло повторил оберстлейтнант Мёльде, оттолкнув денщика гефрайтера. Крикнув, тут же болезненно скривился, пряча правую половину лица в окровавленном марлевом тампоне. – Хотите, чтобы береговая артиллерия потопила их первым же залпом?! – зло просипел он коменданту порта. – Или думаете, там, на батареях, будут особенно разбираться, кто и зачем подался в сторону русских?