Обречённый играть - стр. 71

– Если позволите, Нагаи-сама, напомню ваши же слова о том, что мы ни в коем случае не должны их спугнуть.

– О, ты ещё слова своей бабки вспомни, Хироси! – Старик напустил на себя весёлость. – Прошли те времена. Наши братья всё давно сами поняли, и больше их такими вещами не запугать. Или ты намекаешь на то, что они могут свернуть помощь и бросить нас на произвол судьбы? Уверяю тебя, они не такие простаки, какими иногда прикидываются. Наоборот, они должны понять, что их поддержка важна сейчас, как никогда. И мы, и они всегда знали, что рано или поздно начнётся открытая война за Японию, за душу Японии. Поставить их в известность – наш долг.

– Как вам будет угодно, Нагаи-сама. – Хироси почтительно поклонился и бросил взгляд на не сводившую глаз с отрезанной головы девушку. – Пригласить их к нам или лучше…

– Пригласи к нам. Так будет вернее. Пусть они чувствуют себя гостями и видят, что мы не заискиваем, а твёрдо управляем нашими землями. – Старик помедлил. – Да, так лучше.

– Мудрое решение, Нагаи-сама. Я готов отправиться к ним в обитель немедленно и передать ваше приглашение на словах. Когда вы соблаговолите их принять?

Он знал, как охоч его дзито37 до подобных высокопарностей. Настолько, что не замечал скрытой в них иронии. Иные хитрецы настолько хитры, что готовы перехитрить даже себя.

– День только начинается, Хироси. Хороший день, я уже это вижу. Поэтому давай не откладывать. Скажи им, что я жду их на закате, и что им не придётся переживать об обратной дороге. Они будут моими дорогими гостями, которым я с радостью предоставлю кров на всю ночь. И кров, и угощенье, и… – Он посмотрел на свою наложницу. – И всё, что моим братьям будет угодно. Так и скажи. Они поймут и оценят.

– Они аскеты, – на всякий случай напомнил Хироси.

– Мы все аскеты, – хмыкнул старик. – Но иногда, нужно от аскетизма отречься, чтобы тем глубже его прочувствовать. Если они захотят, мои девочки им такую возможность предоставят. Только ты им, разумеется, об этом не говори. А то ещё, действительно, испугаются. – Он положил ладонь на колено наложницы и противно хихикнул. – Кто этих гайдзинов разберёт?

Я разберу, думал Хироси, покидая роскошное имение управляющего и направляясь теперь по змеиным извивам сельской дороги в сторону неприветливого леса на вершине отдалённого холма, где с каждым месяцем разрасталось поселение «киристан»38. Отрезанную голову он на всякий случай прихватил с собой, предварительно уложив в непромокаемый кожаный мешок, который принесла старая служанка господина Нагаи.

Гайдзинов на холме постоянно проживало четверо. Приходили с юга и другие, но те занимались всё больше делами торговли, а эти посвящали всё время обращению местных селян в свою странную веру. Одним из них до недавнего времени был ныне убиенный ируман Изаки. Он лучше остальных умел говорить по-японски и благодаря этому сошёлся с Хироси особенно близко. Остальные трое его тоже не сторонились, однако Изаки никогда не позволял себе вести беседу в его присутствии на родном португальском языке, а эти запросто могли заставить его хлопать глазами, обсуждая что-то, что, по их мнению, его не касалось. Правда, Изаки успел его кое-чему научить, так что Хироси многое из их речей понимал, однако, разумеется, не подавал виду.