Обреченные на вымирание - стр. 29
– Не кокнут. Пока чинишь самолет, ничего с тобой не случится. Да и потом, если хорошо себя зарекомендуешь, захотят попользовать, техника, сам знаешь, порой ломается. Ты, Михалыч, точно в самолетах шаришь? – Андрей пристально посмотрел на меня и добавил: – Я тебя, конечно, не брошу, но если облажаешься, начнут прессовать по полной.
– Мы «карибы» делали, – проговорил я и почувствовал, как страх холодной рябью прошелся по спине, – думаю, справлюсь, – промямлил как-то неуверенно.
– Чини хорошо, помни, нам на нем лететь. Усекаешь?
– Усекаю, – кивнул я.
– Хорошо, завтра с утра, точнее часам к одиннадцати, не думаю, что они встают рано, дуй на аэродром.
Глава 4. Угон
Я прошатался по анклаву до самого вечера. Все дома ближе к центру оказались заселенными. На Рабочей улице зашел в двухэтажный барак старой постройки грязно-желтого цвета с провалившейся крышей, с битыми стеклами, с распахнутой настежь и перекошенной входной дверью. Барак стоял в отдалении от прочих построек, окруженный зарослями бузины и лапуха, казался брошенным. Аккуратно обходя и переступая провалы в деревянном крыльце, я зашел в подъезд. Меня накрыл рыхлый прохладный сумрак, пахнущий гнилым деревом и сырым кирпичом. По короткой лестнице поднялся на площадку и прежде чем попытаться открыть обитую дерматином дверь, осторожно постучал по замочной скважине. Из квартиры ответил высокий плачущий голос: «Кто? Кого черт принес?». На вопрос о свободных квартирах голосом прорыдал, что все занято и посоветовал мне идти куда подальше, обозвал «мурлом недорезанным» и ушаркал вглубь коридоров и комнат. Я бы и ушел, но упрямая струнка ответственности за общее дело звонко завибрировала за грудиной и заставила сначала проверить квартиру напротив, а затем по захламленной лестнице подняться на второй этаж. Кирпичная крошка скрипела под подошвами сандалий и выдавала меня с потрохами. Я замирал при каждом шаге, пережидал, прислушиваясь к шагам из первой квартиры, затем крался дальше.
Остановился перед проломленной, судя по всему, ногой оргалитовой дверью. Некоторое время колебался, после чего взялся за рукоятку и потянул на себя. Полотно приоткрылось сантиметров на двадцать, затем заскребло по дощатому полу и застопорилось. Я протиснулся в щель, оказался в окружении сырости, тлена и темноты. Осторожно прошел по коридору. Половицы под ногами скрипели, от чего я внутренне сжимался и ощущал себя воришкой.
Над залом провалилась крыша вместе потолком. Через дыру виднелся кусок неба. Полуистлевший, потерявший краски ковер был завален обломками кровли и перекрытий, под ногами хлюпал ночной дождь. Кухня, вторая комната, хотя и сохранили конструктивную целостность, выглядели полуистлевшими гнилушками. Хотелось бежать из этого могильника, вырваться на свежий воздух и выкашлять споры плесени и разложения. Успокаивался мыслью, что это ненадолго, что так надо, два, три дня, максимум неделя. Ради общего дела.