Образование Великорусского государства.Очерки по истории - стр. 5

Однако дальнейшая разработка истории Северо-Восточной Руси направилась не на выяснение связи ее с прежней, киевской, а на противоположности между ними. С «переходом» на новую территорию, в новых географических и этнографических условиях русская история начинается как бы сызнова. Такая особенность наших исторических представлений объясняется общепринятым суждением о Северо-Восточной Руси XII в. как о стране «суровой и почти дикой»[7], где на «почве новой, девственной» возник новый строй отношений с тех пор, как Андрей Боголюбский оборвал традицию связи старейшинства в земле Русской («великого княжения») с золотым столом киевским; «север начинал свою историческую жизнь этим шагом князя своего к новому порядку вещей»[8]. Соловьев представлял себе Северо-Восточную Русь обширной областью, где «возвышался только один город, упоминаемый летописцем еще до прихода варягов», – Ростов Великий, по которому и вся область получила название земли Ростовской. При Яро славе Владимировиче Ростов причислен к области Южного Переяславля, как владение Всеволода Ярославича. А далее: «Скоро начали возникать около него города новые: сын Мономаха, Юрий, особенно прославил себя как строитель неутомимый; таким образом Ростовская область наполнилась городами младшими, среди которых возвышался одинокий Ростов». «Младшие» города «построены и населены князьями; получив от князя свое „бытие“, они необходимо считали себя его собственностью»[9]. В этом характере северно-русских «младших» городов Соловьев видел основное условие развития «нового порядка», который он не считал возможным называть «удельным», по той причине, что видел Русь, разделенную не на «уделы», а на несколько независимых княжеств, из которых каждое имело своего великого князя и своих удельных князей[10]; он и считал нужным «исключить названия: удельный период, удельная система из истории княжеских отношений». Замечания эти не получили, однако, признания, так как и сам Соловьев существенной чертой «нового порядка», возникшего на севере, считал именно развитие той формы княжеского владения, которое называл «удельным». «Новые» города «по своему происхождению, смотрели на князя как на господина полновластного, и князь смотрел на них, как на собственность неотъемлемую»; здесь утвердилось понятие собственности, неотемлемости, отдельности владения, переходящего из рода в род по воле князя-владельца; здесь «собственность господствует над родовыми отношениями, каждый князь смотрит на себя как на отдельного владельца известной области, а не как уже на члена известного рода, известной линии»