Обнаженные души - стр. 6
– Морис, как ты говоришь с отцом? – с негодованием произнесла мадам Парийо, которая никак не могла прийти в себя.
Он промолчал.
– Пусть идет, если ему наплевать на мнение родного отца.
Морис разочарованно покачал головой. Теперь молчали все. Никто так и не решился взглянуть на него. Его не понимали. И осуждали.
– Я уезжаю послезавтра, – коротко сообщил он и вышел.
Два дня пролетели как два мгновения. До отправки военного эшелона оставалась пара часов.
Морис был собран и строг, до самого последнего момента он даже не знал, пожелают ли ему счастливого пути.
Походный рюкзак уже стоял на полу в коридоре, когда к нему вышли отец и мать, сидевшие до этого в суровой тишине в гостиной.
– Я не во всем согласен с тобой, – Франсуа Парийо замолчал, а затем стремительно обнял его. – Но ты мой сын, и я люблю тебя.
– Я не прошу у вас понимания или одобрения, – сказал Морис. – Просто уважайте мое решение.
Франсуа отступил, дав матери проститься с сыном. Слезы бежали по ее щекам.
– Мы будем тебя ждать, – сказала она совсем тихо.
Он улыбнулся.
– Я знаю. Я вернусь. Обязательно.
Морис уже шел мимо сада, когда к нему подбежал брат. Ксавье запыхался и был очень взволнован. Ему столько всего хотелось с казать.
– Морис, я верю, что ты прав.
– Что ж, я рад, что ты не осуждаешь меня, – удивленно улыбнулся Морис.
– Ты что?! Ты же мой кумир!
– Ну-ну, это ты хватил, конечно, братец.
– Нет, это правда. Правда!
Лицо Мориса стало серьезным.
– Спасибо, Ксавье. Я надеюсь, нет, я уверен, что когда-нибудь, когда ты станешь старше, ты поймешь, что мне нельзя было поступить иначе.
Все изменилось в привычной жизни семьи Парийо. Часы и дни тянулись нескончаемой вереницей и проходили в напряженном ожидании вестей. Больше не имели значения простые обывательские проблемы, сплетни и соседские дела. Важно было только то, что там, далеко, на линии фронта. Только то, от чего зависела жизнь Мориса.
Они собрались тесным кругом в гостиной. При неясном свете электрической лампы отец вслух зачитывал письмо, которое пришло от Мориса:
«Наш полк, как и многие другие, расквартирован сейчас у линии Мажино, для обороны наших границ и якобы для того, чтобы оказать помощь Польше.
Но как же тяжела эта ситуация! Все это лишь пустые слова, пустые обещания. Мы шли сюда воевать. Мы шли давать отпор нашему общему врагу.
На самом же деле мы прозябаем в бездействии. Мы наблюдаем за тем, как подъезжают обозы с вооружением и подкреплением для немецких войск. Мы просто смотрим на это и молчим, как бы ни закипала при этом злость внутри нас».