Обманщик и его маскарад - стр. 46

уверенности, не поддаваясь искушению ввязываться в опасные стычки на открытой местности рассудка. Таким образом, он считал нежелательным для благоразумного человека, даже наедине с собственным разумом или же в союзе с близкими по духу, предаваться чересчур обширному философствованию или даже состраданию, так как это создавало привычку к несдержанности в мыслях и чувствах, которая могла неожиданно подвести его в неподходящее время. Поистине, в обществе или наедине с собой благоразумный человек в определенных вопросах должен был более всего опасаться эмоциональной несдержанности своих душевных порывов, ибо в определенных случаях сердечные склонности обманывают нас, о чем предостерегают авторитетные умы.

Но теперь ему хотелось промочить горло.

Торговец, преисполненный благодушия, возразил ему и сказал, что хотел бы целый день услаждать себя такими сочными плодами. Скамья под кафедрой философа была лучше скамьи под персиковым деревом в сезон урожая.

Собеседник был доволен тем, что его речь не оказалась скучной декламацией; оне хотел бы, чтобы его рассматривали в качестве проповедника и предпочитал видеть себя в роли равного и откровенного компаньона. С каковой целью, вложив еще больше непринужденности в свою манеру речи, он снова обратился к вопросу о несчастном мужчине. Давайте представим наихудший вариант и допустим, что его Гонерилься была шекспировской Гонерильей; насколько благоприятным было избавление от этой Гонерильи согласно закону и человеческой природе? Если бы он бал знаком с этим несчастным мужчиной, а не обсуждал его поступки, то мог бы поздравит его. Этому бедняге выпала большая удача, и его можно считать счастливчиком.

Торговец ответил, что он искренне надеется на это, и в любом случае, он пытается утешить себя представлением, что если несчастный мужчина был несчастен в этом мире, то он хотя бы будет счастлив в ином мире.

Его спутник не усомнился в счастливом исходе для несчастного мужчины в обоих мирах. Он тут же заказал шампанское и предложил торговцу выпить с ним под шутливым предлогом, что какие бы благоприятные или неблагоприятные последствия не ожидали беднягу, его путь будет отмечен брызгами шампанского.

Так, в задумчивом молчании, они пропустили несколько бокалов. Наконец, выразительное лицо торговца раскраснелось, его глаза влажно блеснули, а губы дрогнули и сложились в сентиментальную, почти женственную улыбку. Вино не ударило ему в голову, но попало в сердце и начало свою утешительную работу.

– Ах! – воскликнул он и отодвинул бокал. – Ах это хорошее вино и превосходное доверие, но может ли вино и доверие проникнуть через окаменелые слои жестких соображений и направить теплую, целительную струю в холодный грот истины? Истина всегда будет неуютной. Ласковое милосердие, сладостная надежда, любвеобильные сочинения стремятся совершить этот подвиг, но тщетно: мечты и идеалы взрываются у вас в руках, не оставляя ничего, кроме выжженной земли!