Обитель Апельсинового Дерева - стр. 64
И все же Яннарт его увидел. Увидел и не отвел глаз.
За стенами во́лны снова ударили в ограду. Никлайс перевернулся на бок – у него ныло все тело.
– Ян, – тихо прошептал он, – когда мы успели состариться?
Ментского корабля можно было ожидать со дня на день, а когда корабельщики повернут к дому, мальчишка будет с ними. Еще несколько дней – и Никлайс избавится от этого живого напоминания о Трюд, Яннарте и забытом Святым инисском дворе. Он снова вернется к возне с растворами на краю мира, забытый изгнанник.
Наконец он задремал, прижав к груди подушку. А когда проснулся, было еще темно, но волоски у него на загривке тревожно дыбились.
Никлайс сел, всматриваясь в темноту.
– Сульярд!
Нет ответа. В темноте что-то двигалось.
– Сульярд, это ты?
Когда вспышка молнии придала объем силуэту, он уставился в открывшееся ему лицо.
– Достойный господин… – прохрипел Никлайс, но его уже стащили с постели.
Двое часовых проволокли его к двери. Обезумев от ужаса, Никлайс как-то умудрился подхватить с пола свою трость и со всей силы размахнулся. Трость хлыстом ударила по чьей-то щеке. Одно мгновение успев порадоваться своей меткости и потрясению на лице врага, он получил удар железной дубинкой.
Такой боли он никогда еще не испытывал. Нижняя губа треснула, как перезрелый плод. Все зубы задрожали в своих гнездах. От меднистого привкуса во рту взбунтовался желудок.
Часовой вновь поднял дубинку и нанес ему страшный удар по колену.
С криком «Пощады!» Никлайс вскинул руки, выронил трость. Кожаный сапог переломил ее пополам. Удары посыпались со всех сторон – по спине, по лицу. Он упал на циновки, слабыми звуками выражая покорность и раскаяние. Кругом разносили вдребезги его дом.
Из мастерской слышался звон бьющегося стекла. Его приборы! Ему никогда не накопить на новые!
– Прошу вас… – Кровь стекала у него по подбородку. – Достойные часовые, прошу вас, вы не понимаете. Этот труд…
Не слушая мольбы, они вытолкнули его в бурю. На Никлайсе была только ночная рубаха. Ноги его подогнулись, и пленника потащили, как мешок с мукой. Несколько ментцев, заработавшихся до ночи, показались из своих жилищ.
– Доктор Рооз, – окликнул один из них, – что случилось?
Никлайс захлебнулся воздухом.
– Кто это? – Его голос потерялся в раскате грома. – Муст, – глухо крикнул он, – Муст, помоги мне, лисоволосый дурень.
Ладонь зажала ему окровавленный рот. Теперь он услышал Сульярда, плачущего где-то в темноте.
– Никлайс!
Он поднял глаза, ожидая увидеть Муста, но в схватку бросилась Паная. Она растолкала часовых и встала над Никлайсом, подобно рыцарю Доблести.