Обещания богов - стр. 65

Бивен не был исключением из правила. Наоборот, как бывший головорез и ныне действующий убийца, он отлично себя чувствовал в доме 8 по Принц-Альбрехтштрассе. Здесь образовался отдельный мир, недоступный голосу человечности, жалости или сочувствия. Мир жестокости, где бандиты были лучшими учениками.

– У тебя еще в уголке губ осталось.

Бивен поднял голову: его заклятый враг Филип Грюнвальд стоял на пороге своего кабинета. Настоящий привратник с усами как у кайзера, похожий на фехтовальщика или любителя французского бокса начала века.

– Что?

– Разве ты только что не отсосал Пернинкену?

– Да пошел ты.

Бивен прошел мимо придурка, чувствуя, что тот провожает его взглядом, как дулом «Маузера K98». В гестапо все были врагами. Этого требовала сама система: атмосфера всеобщей подозрительности распространялась и внутри их собственных стен. Каждый следил за коллегами, как и они за ним. Здесь царил дух соперничества и гнетущего недоверия.

Среди обычных врагов всегда находились один-два, которых следовало особенно опасаться. Так, целью жизни Грюнвальда, альтер эго Бивена, занимавшего соседний кабинет, было убрать конкурента. Он наверняка даже завидовал, что тому поручили это расследование. Что за мудак.

Разговор с Пернинкеном подтвердил его опасения. Это дело таило в себе опасность. Помимо убийств и личности жертв, было еще что-то, категорически не подлежащее обнародованию.

Бивен не был уверен, что ему достанет ловкости канатоходца для такого рода подвигов. Например, чтобы вычислить преступника, не имея представления о его мотивах. Или же составить портрет жертв, не возбудив подозрений у их ближайшего окружения.

Все это отдавало глубоко ему претившей изощренностью. Но он безусловно выполнит свою задачу. Он принесет Пернинкену имя убийцы на блюде, как принесли голову Иоанна Крестителя царю Ироду.

И все это было лишь проходным этапом, предварительной ступенью. В счет шло только последующее, его награда. Перевод в вермахт или в войска СС. Война, фронт, Франция…

Номер его кабинета был 56 – он так и не понял почему. Светлый паркет, лакированные картотеки, двухтумбовый письменный стол: комфорт бюрократа. Это помещение каждый день напоминало ему, что основная часть его работы – составлять отчеты, в чем он был не очень силен. Что до Динамо, с ним все проще: он был практически безграмотным. К счастью, у них имелся молодой секретарь Альфред, немного более продвинутый: на него и взвалили грязную бумажную работу.

Бивен уже собрался усесться за стол, когда услышал за перегородкой глухие звуки и взрывы смеха. Он тут же вышел и без стука открыл дверь в кабинет, который делили двое его подручных.