О носах и замка́х - стр. 24
Джаспер даже сжал в карманах кулаки от волнения. Племянник доктора Доу не верил своим ушам – неужели он был прав с самого начала? Неужели их мертвый гремлин как-то связан с этим гремлином-джентльменом и человеком по имени Фиш, которые задумали какое-то таинственное и рискованное дело?!
– Что было дальше? – спросил тем временем более хладнокровный доктор. – Еще что-то они обсуждали?
Мистер Клокворк задумался.
– Кажется, нет… Ах да! – он вспомнил. – Они собирались идти в лавку «Жидкие металлы Фердинга», она тоже находится на Железном рынке. Фиш еще предупредил гремлина, чтобы тот держал себя в руках, когда они там окажутся. Больше я ничего не слышал. Они ушли, а я выбрался из своего укрытия. Вот, собственно, и все. То же самое я рассказал и Бикни, но он мне не поверил! Какой мне смысл такое выдумывать? Обидно, что он не верит.
– Зато мы вам верим, – сказал доктор. – Ваши сведения оказались весьма полезными. Благодарю, мистер Клокворк. – Он достал из кармана два фунта и протянул их продавцу шестеренок.
Тот отстранился так резко, словно ему предъявили оплаченную квитанцию на бесплатный плевок в него: Артур Клокворк никогда не брал денег, которых не заработал.
Доктор вздохнул и сказал:
– Мы хотели бы купить у вас несколько шестеренок.
Лицо мистера Клокворка озарилось. Он выхватил из подмышки свой чемоданчик и с широкой улыбкой распахнул его.
Доктор кивнул Джасперу, и мальчик принялся с интересом выбирать шестеренки по принципу красивеньких и блестящих. Натаниэль Доу погрузился в свои мысли.
Карандашик, поскрипывая, полз по желтоватой страничке блокнота. Над блокнотом раздавалось хмурое, недовольное сопение.
Констебль Бэнкс записывал какие-то совершеннейшие глупости. Он тратил время зря, и оттого его настроение было отвратительнее некуда.
– Их у меня было ровно тридцать пять! – сообщили ему. – А теперь только тридцать четыре! Тридцать четыре, вы представляете?!
Констебль записал в блокнот: «34 (было 35)».
В какой-то момент он словно выключился и, уставившись на страничку блокнота, ушел в глубокие раздумья.
Последние дни выдались крайне гадостными, даже в сравнении с обычной, не сильно-то веселой, рутиной. И хуже всего было то, что он должен был обращаться с этой несносной старушонкой почтительно и вежливо, иначе она, чего доброго, пожалуется господину сержанту, и тот накажет бедного Бэнкса еще сильнее. Хотя, казалось бы, куда уж сильнее?
Прошлое дело для них с напарником закончилось катастрофой. Нет, убийцу и заговорщика они привели в Дом-с-синей-крышей в кандалах, имелись в наличии даже доказательства его вины, включая чистосердечное признание, но все обернулось весьма непредсказуемым образом. Наивные констебли уже даже отметили в пабе свое долгожданное повышение и новехонькие самокаты на паровом ходу, вот только они не учли злокозненности старшего сержанта Гоббина.