О котах и людях: О маках и пижме. Книга 1 - стр. 28
– Ни одной.
Керидвен хихикнула и ткнула его кулаком:
– А говорил, дану не врут!
У Эльфина задрожали опущенные веки. Ресницы у него были светлые и жесткие, как остья у колоса. Он вдруг вскинул взгляд, и Керидвен замерла. Зрачки были вертикальные.
– Что значит – «было»? Со сколькими я спал? Скольких любил? О скольких заботился? Со сколькими был знаком? Со сколькими делил кров, или еду, или землю? Что вообще значит – «обладать»? Нельзя… невозможно обладать человеческой душой до конца, она постоянно меняется. Это как удерживать воду в пальцах. Всегда… всегда есть какой-то предел, который остается недостижимым, даже когда тебе кажется, что вот, все, уже все… и опять нет. Есть тело – с телом проще всего; есть разум – с ним сложнее, но не слишком, есть пламя… и когда ты видишь душу… душу, то, что возникает на стыке всех трех… – он откинулся назад и покачал головой. – Это невозможно. Душа всегда ускользает.
Керидвен села, пораженно вглядываясь ему в лицо.
– Но ты пытался!
Эльфин серьезно посмотрел на нее.
– Да. Я пытался.
Керидвен заправила прядь за ухо, пытаясь осознать происходящее. «Поздравляю, ты вышла замуж за инкуба», прозвучал голос брата в ее голове. Эльфин провел рукой по лицу, стирая с него выражение.
– Извини. Не надо было это на тебя вываливать.
Керидвен вдруг стало очень грустно почему-то. Она погладила его по груди. Эльфин широко вздохнул. Где-то внутри, под гладкой кожей, билось сердце, как птица в клетке. Есть ли у дану сердце? Или это тоже иллюзия, как все на свете? Все на свете, кроме невидимых золотых нитей, которые пришивают их друг к другу?
– И со сколькими ты венчался? – спросила она.
Эльфин повернул голову и опять заулыбался.
– Ни с одной. Ты первая.
– Да не может такого быть!
Эльфин опустил ресницы.
– Ну, а что я сделаю… Я уже на Авалоне жил, когда венчание изобрели!
[1х07] ХРАНИЛИЩЕ
Керидвен коснулась желтоватой клавиши. Фортепьяно издало глубокий, протяжный звук. Он раскатился по комнате и затих. Она нажала еще одну. И еще.
Звуки были гладкие, округлые, увесистые, каждый ложился в комнату, как обкатанный водой голыш, который подбираешь, чтобы размахнуться и бросить в реку. Чем правее, тем они становились зыбче и мельче, хотя оставались такие же круглые. Перебирать клавиши по одной было все равно что шагать по лестнице. Керидвен добралась до края. Лестница кончилась. Тогда она попробовала быстро-быстро перетаптывать по ней всеми пальцами. Раздалась дробь, и Керидвен засмеялась. Если набрать горсть песка и сыпать в бочку с дождевой водой – получается такое же. Только тихо.