О Гриньке, о Саньке и немного о девчонках - стр. 3
Мы с Васькой переглянулись. Нам показалось, что Гринька здорово-таки поумнел.
Шапки на нём не было. Через всю верхнюю половину его лба тянулась огромаднейшая шишка, отчего лоб у Гриньки стал высоким и ужасно выпуклым, как у настоящего учёного или поэта.
А Гринька, не обращая ни на кого внимания, молча подошёл к бане и принялся её раскидывать. Мы последовали его примеру, и скоро от трухлявой постройки остались только воспоминания да на Гринькином лбу всё распухающая шишка.
Расквитавшись с баней, Гринька посмотрел на свои ноги (на валенках остались лишь ремни с бечевами) и сердито потребовал лыжи. А где их возьмёшь?
Малыши перепахали на месте Гринькиного приземления весь снег – и всё напрасно. Вместо лыж Гриньке подали смятую, рыжую от трухи шапку.
Гринька ударил ею о коленку и попробовал надеть на голову, но…
– Ничего, – успокоил нас Гринька, – дома есть старая отцовская. Она будет как раз.
– А не мала, Гринь? – робко сказал Васёк.
– Она порванная – влезет. – И вдруг спросил: – Спички есть?
– А что, Гринь?
– Костёр бы запалили. Вишь, сколько дров.
Малыши ликующе взвыли:
– Костёр! Костёр!
Я побежал домой за спичками.
Возле костра малыши тесно жались к Гриньке, с завистью смотрели на его багровую шишку. Иногда кто-нибудь не выдерживал и тихо спрашивал:
– И не больно, Гринь?
– Ничтяк.
– И нисколечко?
– Ну.
Малыши вздыхали и украдкой ощупывали свои лбы. Каждому хотелось иметь свою такую шишку, и было страшно. Ведь своротить лбом угол бани не так-то просто. И после этого придумать такое – костёр. А он полыхает, искры к небу летят.
Гринька был герой. Но это было только началом его славы.
На другой день в школе первоклашки ходили за ним табуном, а старшеклассники и учителя почтительно уступали ему дорогу и тихо шептали:
– Ну и башка!
Ползли слухи, что Гринька своротил головой целую баню. Гринька ходил зазнаистым гусаком. Даже на меня, на своего лучшего друга, смотрел этак свысока.
Во время большой перемены он отирался в уборной, где в зимнее время собиралось всё избранное общество курильщиков. Теснота была в уборной – не пролезть, дымище – хоть ножом режь.
Гринька вертелся у десятиклассников на глазах, хотел услышать от них похвалу, но его почему-то подняли на смех. А один из парней притянул Гриньку к себе и, разворошив волосы на его голове, постукал по ней указательным пальцем.
– Чегой-то ты? – обиделся Гринька.
Но парень равнодушно отвернулся и заявил соседу:
– Я думал, у него чурбан вместо головы.
Гринька рванулся от парня, протиснулся ко мне и нарочно громко, как бы в отместку всем курильщикам, проговорил: