О бедном вампире замолвите слово - стр. 14

Всё началось с шутки. Дальский пошутил, а селянин Курицын не понял, что это была шутка, и рассердился.

– Где Мамонт?!! Порешу!!! – Ревел Курицын – огромный рыжий детина лет сорока. Глаза его налились кровавой яростью, лохматые брови грозно сошлись к переносице, а лицо, и без того румяное, просто побагровело от гнева. – Я за своего быка вот этими самыми мозолистыми руками любого мамонта задушу!!! – Он потрясал огромными, как ковши экскаватора, ладонями, и соседи верили – действительно, сейчас Васька задушит не только любого мамонта, но и парочку саблезубых тигров в придачу.

Василий, словно ледокол, двигался по деревенской улице, рассекая толпу односельчан, обрадованных бесплатным развлечением. Тракторист Курицын шёл убивать Мамонта. Мамонт Дальский был щупл и слабосилен – по причине природной конституции и многодневного запоя, а тракторист Курицын как раз-таки, огромен, силён, вспыльчив и в кои-то веки трезв. Соседи, словно в театр, сбежавшиеся на скандал, не сомневались, что именно так Васька Курицын и сделает.       Он был в такой ярости, что завалил бы голыми руками, пожалуй, и настоящего мамонта, не будь эти слонообразные ископаемым. Но Мамонт, явившийся причиной Васькиного гнева, был всего лишь хилым заезжим интеллигентом. Заехал в деревню с милым русскому слуху названием Задериха этот интеллигент примерно две недели назад, в компании столь же интеллигентных, обходительных и сильно весёлых (в смысле – навеселе) людей. Гости сельчанам понравились тем, что много пили, и соответственно, платили за самогон и закуску. То, что кто-то может употребить спиртного больше, чем доморощенные алкаголики, весьма удивляло достойных тружеников села. Однако, приезжие были людьми творческими и называли себя непонятным, но завораживающим словом – богема. Местный почтальон Шипица, слывший человеком начитанным, не упустил возможности блеснуть эрудицией.

– Вот вы мне скажите: чем отличается богема от бомонда? – спрашивал он у приезжих.

– Бомонд, милейший, до самогона не опускается и творчеством предпочитает на Багамах заниматься, а не в Задерихе, – посмеиваясь, отвечал ему Мамонт Дальский, единственный экономист в шумной толпе художников и литераторов.

Селяне поначалу недоумевали, как он затесался в эту пёструю компанию, но потом, видя, что самогон экономист шибко уважает и от «богемных людей» не отстаёт, перестали этому удивляться.

Сам же Дальский свой интерес к богемной жизни объяснял просто:

– Зато весело! – говорил он и усмехался в усы.

– Где-то я тебя видел, – не отставал от него дотошный работник почтового ведомства, почтальон Шипица.