О бедном гусаре замолвите слово - стр. 12

– В подвал! – коротко ответил на этот риторический вопрос громила и поволок извивающегося Бубенцова из камеры…

Через несколько минут хромавший по тюремному двору Артюхов услышал нечеловеческие вопли, доносящиеся из подвала:

– Ой!.. Мама, мамочка! Больно!.. Сатрапы! Палачи!

Услышав знакомые слова, Артюхов остановился.

– Над кем это Степка работает? – спросил он у караульного.

– Актеришка какой-то, – равнодушно ответил тот.

– Славно кричит! – тоном знатока отметил Артюхов. – И сколько ему прописали?

– Полсотни…

В голове Артюхова неожиданно промелькнула мысль, что само по себе было событием довольно редким. Он вдруг заволновался и, сказав загадочную фразу: «Неэкономно кричит! Охрипнет!» – быстро заковылял к подвалу.

А в этот момент в подвале жертва и палач мирно сидели друг против друга. Бубенцов раскидывал карты.

– Значит, так, – шепотом говорил Бубенцов, – снимаешь еще десять ударов, а я ставлю камзол… – И внезапно во весь голос заорал: – Ой, мамочка моя! Убьешь, мерзавец! – И снова перешел на шепот: – Согласен?

– Сдавай! – прохрипел экзекутор.

Он жадно схватил две карты и потребовал:

– Еще!

– Убийцы! – заорал Бубенцов.

– Не ори в ухо, – рявкнул экзекутор и понизил голос: – Карту давай, сука!

Бубенцов протянул карту.

– Девятнадцать!

– Мало! У меня – очко! – И Бубенцов открыл десятку с тузом…

– Убью, сволочь! – с искренней ненавистью сказал экзекутор, схватил розгу и, со свистом рассекая воздух, стал колотить ею по пустой лежанке: – Р-раз! Д-ва!.. Т-три!

– Сатрап! Живодер! Негодяй! – поставленным голосом вопил Бубенцов. – Мясник! Инквизитор!

На «инквизитора» Степан неожиданно обиделся:

– Ты ори, да знай меру!

– Извини! – шепотом сказал Бубенцов. – А «кровопийца» можно?

– Можно… Это многие кричат.

– Кровопийца! Изверг! – заревел Бубенцов и… осекся. Он увидел в дверях подвала Артюхова, который с нескрываемым восхищением наблюдал эту сцену. Степа обомлел.

Конец ознакомительного фрагмента.