О бабушках и дедушках. Истории и рассказы (сборник) - стр. 59

С группой для одаренных детей получается, как с логопедом. Даже хуже. Поначалу мне нравится то, что там можно играть в шахматы (единственная игра, которая мне интересна) и собирать головоломки. А еще в комнате для занятий много книг. Но всё по расписанию, и это ужасно. Когда я хочу играть в шахматы, надо идти гулять – ловить мяч и кидать другим детям (скучно), и я просто отхожу в сторону. Когда я хочу поговорить про деление клетки, все обсуждают какую-то вымышленную историю про стрекозу и муравья, которые разговаривают как люди (глупость, глупость!). Когда все садятся рисовать картинки на тему «Здравствуй, осень!», я объясняю, что осень не может здравствовать, потому что это время года, а не человек. Суббота, занятия закончились. Для меня – насовсем. «У нее ненормально развитый логический интеллект при полном отсутствии образного мышления и патологическом упрямстве, – говорит педагог моим маме с папой так, будто я нахожусь где-то далеко, а не стою рядом. – У нас занимаются чувствительные дети, дети с тон-н-нкой душевной организацией, а она рассказывает, как коалы кормят детенышей собственными какашками». – «А что такого, – говорю я, – это научный факт. И я сказала – пометом». Тут папа начинает хохотать на весь коридор. «Надо же было ржать, как конь, – недовольно говорит мама, когда мы идем по улице. – Что о нас подумают?» – «Опять ты облажалась, Матильда», – весело говорит папа. «Что из тебя вырастет, котенок?» – грустно спрашивает мама. «Ученый, – отвечаю я. – Только я пока не решила, какой – астроном или вирусолог». – «У тебя еще есть время подумать», – говорит папа. Ему почему-то снова смешно. А маме – нет. «Я хочу наконец снова работать. Нормальные дети ходят в детсад. Надо что-то решать».

Мама с папой решили: пока для меня не нашлось другой подходящей одаренной группы, я пять дней в неделю хожу к бабушке. «Едва ее уломал», – сказал папа маме. Это значит – еле уговорил. Переносное значение.

Моя бабушка – не такая, как у других детей. Она нечасто приходит к нам в гости и совсем редко приглашает к себе. Не печет пирожков, не вяжет шарфов. Сидит не во дворе на скамейке, а дома, за компьютером. Папа говорит, что она занимается сайтами по медицине. Моя бабушка раньше была врачом. Хирургом. Самым настоящим. Резала скальпелем людей, чтобы их вылечить. Такое не каждый может. И разговор у нее очень короткий. «Давай условимся, Ломоносов, – говорит она, наклоняясь ко мне. – Если ты будешь меня слушаться, мы отлично поладим. Ты можешь брать любые книги и смотреть фильмы по дивиди, сколько душе угодно. Но если я сказала «идем обедать» – значит, мы идем обедать. И если я сказала «идем гулять» – значит, идем гулять. Заупрямишься – у тебя будет три дня на исправление. Не исправишься – будешь показывать свой характер где-нибудь в другом месте. Хорошо?» Короткие (совсем как у мальчика!) волосы: уголь и иней. Твердое прямоугольное лицо. Очки – как и глаза – отсвечивают голубым арктическим льдом. «Не хорошо», – хочется сказать мне, но я только молча киваю. «Вот и славно», – говорит бабушка. «Не славно», – хочу возразить я – и молчу.