Нью-Йорк - стр. 76
Ферма плантатора находилась милях в десяти к северу от Манхэттена. Дом был из тех, что строят голландские фермеры, с шатровой крышей. Однако англичанин-плантатор обнес его широкой крытой верандой. У него было полдюжины рабов, которых держали в невысоком деревянном сарае возле коровника.
Когда мы прибыли, плантатор, желая меня осмотреть, велел мне снять рубаху.
– Что ж, – изрек он, завершив осмотр, – ты немолод, но выглядишь крепким. Смею надеяться, что несколько лет работы мы из тебя выжмем.
Меня вели к невольничьему сараю, когда он подал голос:
– Стойте!
Из земли торчал здоровый столб, и вдруг эти двое его людей схватили меня за руки и сунули их в кандалы, висевшие на цепях, которые спускались с самого верха.
– Слушай меня, ниггер, – процедил плантатор, – твоя хозяйка сказала, что ты украл и пытался сбежать с украденным. Здесь такая штука не пройдет, понятно тебе?
И он кивнул тому, что был пониже, – десятнику. А десятник сходил через веранду в дом и вернулся со страшенным кнутом.
– Сейчас тебя поучат хорошему поведению, – изрек плантатор, а я озирался по сторонам, не в силах поверить в происходящее. – Ну-ка, отверни свою морду! – велел плантатор.
И после этого десятник нанес мне первый удар.
Меня никогда не били кнутом. Босс высек меня лишь однажды, когда я был мальчишкой, ремнем. Но кнут – это совсем другое дело.
Когда меня хлестнули этим кнутом по спине, ее ожгло лютым огнем и треснула плоть, а я был так изумлен и потрясен, что издал вопль.
Затем я услышал, как кнут свистнул и щелкнул снова. Но этот удар был хуже первого. И я чуть не выпрыгнул из своей шкуры. И тотчас увидел плантатора, который наблюдал, как мне это понравится. Третий удар оказался так ужасен, что я был готов взорваться от боли; голова с силой запрокинулась, а глаза едва не вылезли из орбит. И тут случилась короткая передышка, а все мое тело тряслось, и я решил, что, может быть, они закончили. А дальше увидел, как плантатор кивнул десятнику, как бы говоря: «Неплохо, продолжай в том же духе».
– Я ничего не крал! – крикнул я. – Я этого не заслуживаю!
Но бич пал снова, и еще, и еще. Меня объяло пламя. Тело в агонии билось струною о столб. Кулаки в оковах сжались так крепко, что пальцы окрасились кровью. После дюжины ударов я решил, что умру, но десятник продолжил бить, пока не отвесил двадцать.
Тогда плантатор подступил ближе и вперился в меня взглядом.
– Ну что, ниггер? – осведомился он. – Что нужно сказать?
А я просто висел на столбе – проживший больше пятидесяти лет и впервые в жизни избитый кнутом. И всякое достоинство покинуло меня.