Няня в (не)приличную семью - стр. 34
- То есть, вы считаете, что ребенка нужно ограничивать в свободе действий?!
- Если эта свобода нарушает свободу другого человека, то да. Кажется, еще Цицерон об этом говорил.
- И Бакунин тоже. Знаете такого? – теперь Вяземский решил меня еще и проэкзаменовать.
- Не имею чести лично быть знакомой. Один из теоретиков анархизма скончался задолго до моего появления на свет, - от расстройства я уже не выдержала и на издевку решила ответить тем же. И приготовилась услышать: «Мы вынуждены с вами попрощаться!»
Однако Вяземский вместо этого удовлетворенно хмыкнул.
- Ну тогда руководствуйтесь этим постулатом в воспитании моей дочери. Я больше вас не задерживаю.
И что мне теперь?! Щелкнуть каблуками, вытянуться в струнку, приложить руку к голове и рявкнуть: «Слушаюсь, Ваше Благородие»? В голову ничего другого не приходило, поэтому от греха подальше я только кивнула головой и постаралась не слишком торопливо выскочить за дверь.
За дверью я попыталась выдохнуть, но меня колотила нервная дрожь. Я задавала себе вопрос: «А что, собственно, это было?», но ответа на него не было. Чертов иезуит!
Вместо того, чтоб сказать, что тоже считает не лишним ограничивать свободу гиперактивного чада, так он предпочел помудрствовать. «Руководствуйтесь этим постулатом».
И где та граница, которая отделяет свободу Луши от чьей-либо другой?! Не получу ли очередную выволочку?!
Похоже, мои мысли насчет минного поля были прямо в точку. Ведь то, что сейчас произошло, произошло против воли цацы Илоны. А значит…
Я просунула нос в библиотеку и думала, как бы мне так не сильно огорчить ее своим присутствием.
Ну да! Ну да! Она меня уже не ждала. С лицом ржавой селедки она раскладывала на столе карточки, а Луковка утащила компаньона в угол и высыпала на пол коробку с магнитным конструктором. Примерно такой был у меня в отряде в лагере.
- Лукерья! Сейчас время занятий, иди немедленно сюда!
- Ну раз время занятий, так и занимайся! Сама! А меня не трогай! – с вызовом ответила девчушка. Я аж скривилась. Как так то?! Кто занимался ее воспитанием все это время?
- Как ты смеешь! Я отцу все расскажу! – краска гнева залила лицо Илоны. Она бессознательно сжала кулаки и, казалось, еще момент, она накинется на Луковку.
- Да жалуйся! Я знаю, что ты ябеда! Ты вон на Машу уже наябедничала!
Диалог принимал опасный поворот, и я, аккуратно закрыв дверь, предпочла дать задний ход. Отойдя неслышно на несколько шагов, я умышленно превратилась в громко топающую бегемотиху и без стука вошла в комнату, честно делая вид, что ничего не слышала.