Новый старый год. Антиутопия - стр. 25
– предупреждал богатеев великий русский поэт Михаил Лермонтов.
– Что-то вас, Константин Евгеньевич, под старость лет на лирику потянуло. Прежде я за вами не замечал такого пристрастия, – процедил, глядя в голубой экран, гостиничный постоялец.
Виски понемногу начинало действовать. И хотя он, как завороженный, уставился в телевизор, где-то в глубине сознания всплывали воспоминания о давно минувших днях.
Вот они, студенты университета, едут на автобусе на картошку. На задней площадке, прижавшись к очередной подружке, тренькает на гитаре зеленый, но нагловатый первокурсник, с острой лисьей мордочкой. Затем на очередной студенческой пирушке он втирается в доверие к авторитетным на факультете старшекурсникам. Причем пытается держаться с ними на равных. Оказывается, что это сынок корреспондента Центрального телевидения. Его стараются особенно не обижать. В принципе он неплохой, вроде, парнишка. Компанейский. Не дурак выпить и приударить за девчонками. Весельчак и балагур. Может трещать часами без умолку. Или как выдаст что-нибудь – не знаешь, то ли хохотать, то ли морду бить. Кузнецова, например, обозвал «ста килограммами чистого разума». Жорка – умный человек, оценил коктейль из ерничанья и подхалимажа и взял юнца под свою опеку. Чем этот наглец постоянно злоупотреблял. То затеет разборки с историками, то какого-нибудь политехника пошлет подальше. А как дело доходит до выяснения отношений при помощи физической силы, Жоржа зовет на помощь. Однажды он серьезно подставил Кузнецова.
Шли они как-то вдвоем налитые пивом по студенческому городку. Вдруг глазастый и ушастый Костик узрел и услышал, как кто-то фальшивит на гитаре в окне третьего этажа общежития политехников, ну и обозвал мужика нехорошим словом. Тут вывалила толпа человек десять и давай наезжать на Костю: это ты что ли нашего товарища послал? А тот стоит ни жив ни мертв, словно язык проглотил. Но выступил из‑за Костиной спины здоровяк Жора и сказал ребятам: что вы к маленькому пристали. А те, получив более достойную жертву, про самого обидчика сразу забыли и набросились, как стая шакалов на медведя гризли, и подмяли его, и таких ему тумаков навешали, что месяц Кузнецов очухивался после этого заступничества.
– Кузнец, ты, как ни старайся, как ни учись, все равно выше головы не прыгнешь. Хоть с тремя красными дипломами университет закончи. Дальше заведующего отделом областной газеты, годам так к пятидесяти, тебе дорога заказана. А я в любом случае батино место займу. Наследственность, понимаешь ли? – подзадоривал старшего товарища во время сессии Костик.