Новые законы. - стр. 156
В их последнюю встречу Таймар вспылил и прогнал кея, заявив, что справится с обучением сам. Но как оказалось, в лабиринтах магических хитросплетений было слишком много тупиков, каверзных ловушек и просто опасных уступов, хождение по которым грозило в лучшем случае смертью, а в худшем – вечным рабством в местах ещё более мрачных чем Ётэрхоль.
Шема помочь Таймару не могла: она была слабее него, ведь обладала силой всего одной жертвы, в то время как князю досталось несколько жизней. Кудесники Вайрука, чья жалкая магия даже не колыхала чувствительную защиту столицы, и подавно не могли помочь. Оставалось искать мага подобного Огайре (пока он сам его не нашёл) или же идти на поклон к Вольгеру, который только этого и ждал. Был и третий вариант – оставить всё как есть. Но в этом случае неподвластная и рвущаяся наружу сила могла навредить всем и в первую очередь самому её обладателю.
За себя Таймар переживал постольку-поскольку, а вот причинить вред Китэриии он боялся и настолько сильно, что лишал себя радости оставаться с нею наедине. Он даже в город потащил с собой телохранителей. Не его шкуру от разбойников должны были охранять солдаты, а маленькую этэри. Как только они вышли из ворот замка, Дока получил чёткие инструкции защищать лилулай от самого князя, если того потребует ситуация. Но даже будучи под присмотром изворотливого всезнайки, Таймар нервничал, каждую минуту предвкушая крах хрупкого мостика, который он с таким трудом сумел подвести к сердцу ранимой и гордой девушки.
Китэрия и без того страдала, будучи невольницей, и не считала нужным как-то вуалировать это. Таймара же её нежелание покориться бесило. Он искренне не понимал, отчего одни женщины рады сдаться его воле, а другие так отчаянно сопротивляются. Раньше он таких гордячек не неволил. Он либо передаривал их, либо и вовсе отпускал, ели они были слишком нежны и хрупки. Правда таких историй в его жизни было немного – три, может четыре, за всю жизнь.
С недотрогами князь расставался легко, даже если те были красивы, наверно от того, что он никогда не вёл счёт любовным победам, его интересовали лишь военные достижения. Постельные утехи имели для него исключительно развлекательный характер и, несмотря на то, что князь был редкостным гурманом, его сердце всегда оставалось холодным. Красавицы горячили кровь, вызывали желание, интерес, порой фантазии, но ни одна из его наложниц не способна была сотворить с ним того, что проделывала Китэрия. И дело было вовсе не в её чарующей внешности (хотя, чего лгать самому себе, от её вида и запаха князя будоражило, как вскипающую в горниле сталь). Беда крылась в чем-то потаённом, но от этого не менее реальном, чем его собственная плоть, болезненно реагирующая на лилулай.