Новогодние неприятности, или Семья напрокат - стр. 30

Как будто мне пять, как будто я до сих пор верю в Деда Мороза и в новогодние чудеса и как будто самая большая проблема – это закончившиеся дома мандарины.

– Простудишься, Сладкова! – в это мгновение, пока я рассеянно разглядываю невероятное лазурное небо, Демьян отрывает меня от земли и перебрасывает через плечо. Так что перед глазами теперь не безбрежная голубая гладь, а черная ткань, прикрывающая упругую депутатскую задницу.

– Ларин!

– Что, Ларин? Заболеешь и нас с Алиской заразишь. А нам простывать нельзя. У меня предвыборная гонка на носу, у Лиски – рождественский утренник.

Демьян несет меня к стоящему у обочины автомобилю легко, словно пушинку, малышка скачет за нами вприпрыжку, и все это так естественно, что я даже не задумываюсь, как быстро я влилась в чужую жизнь и примерила на себя роль мамы.

Я машинально стряхиваю с Алискиного полушубка растаявший снег, инстинктивно ее обнимаю и грею ее ладошки своими. Она же доверчиво ко мне прижимается, поливает синью красивых глаз и едва различимо шепчет.

– Юль, ты же не бросишь нас с папой? Никогда-никогда.

Выдыхаю судорожно и прикусываю язык. Я не люблю давать обещаний, которые не смогу выполнить, но кроха смотрит на меня с такой безрассудной надеждой, что я шумно втягиваю кислород и все-таки произношу.

– Никогда-никогда.

По дороге домой Алиса засыпает. Кладет голову мне на колени, а я задумчиво перебираю ее волосы. В салоне авто тепло и уютно, пахнет хвоей от висящего на зеркале заднего вида ароматизатора, и меня даже немного укачивает. Пока Демьян полушепотом обсуждает что-то по телефону.

Голос у него красивый. Низкий, бархатный. С хрипотцой. От его интонаций по моей коже частенько бегут мурашки, хоть я и стараюсь не поддаваться проклевывающейся симпатии.

И сам он мужественный и надежный. Про таких говорят – за ним, как за каменной стеной. Я, наверное, никогда не пойму его бывшую жену, сбежавшую к горе-фотографу с якобы огромным потенциалом.

Рвано выдохнув, я прогоняю мысли о яркой, но до безобразия пустой Инессе и остаток пути провожу в комфортном молчании. Рассматриваю проносящиеся в окне многоэтажки и стараюсь не потревожить тихо сопящую у меня на коленях малышку.

Ларин тоже не хочет будить дочку, поэтому максимально осторожно вытаскивает ее из машины и несет к подъезду, прижимая к себе. Сам избавляет ее от ботиночек и верхней одежды, сам укладывает на кровать и укрывает одеялом.

Для него это, скорее всего, рутина и вошедшая в привычку мелочь. Но для меня это серьезный маркер. Демьян – хороший отец, пусть в этом и сомневается.