Новогодние и другие зимние рассказы русских писателей - стр. 24
Вешняков не кончил своей филиппики. Вбежал оный барон, о котором мы уже кое-что слыхали; запах тысячи помад и духов доложил о приближении его издалече; кафтан был залит золотом; на груди, как на пасхальном окороке, волновались манжеты; цепей, цепочек, колец – целый магазин, а в левом ухе бриллиантовая сережка. Он был довольно благообразен; но женский, пискливый голос, изломанные телодвижения – все это делало присутствие его весьма неприятным…
– Саго pittore![39] – закричал он, вбегая в комнату. – Сто рублей! Только пожалуй мне с этого портрета копию!
– Я не могу. Я дал честное слово.
– Что за вздор! Ты же обещал графу копию!
– Нет!
– Врешь, обещал! И увидишь – рассердятся: его не жалуют; а мы – дело иное… Я уверен, что даже будут очень довольны.
– Уверены?
– Больше! Я имею свои причины кое-что думать. И если бы я не был женат… Ну так что ж, будет копия?..
– С удовольствием! Я готов для вашей милости сесть на печку; только как же я это сделаю? Сейчас, сию минуту, приедут за портретом: когда же я успею?..
– Что за беда! Вот платье и руки не засохли! Вот этак замарай, и кончено…
– Караул!
– Чего ты кричишь?
– Три дня работы пропало…
– Вот тебе три червонца; заткни себе глотку и пиши копию. Я завтра заеду…
– Запирай, Франческа, двери! Спусти собаку! Не впускай никого! Я не маляр какой-нибудь; я коллежский асессор Вешняков! Каравакк берет меня за руку; я только не итальянец, а то, по всему, я… О! Да это просто смерть с этими господами; запачкал и руки, и платье… Постой, постой! Елена Николаевна с тобой разделается… Погоди, дружок, проучат тебя… Из коллегии выживут, в вояж отправят, сошлют в деревню. Ведь это портрет Елены Николаевны, слышишь ли ты, разбойник, Елены Николаевны!!
– Какой Елены Николаевны? – спросил отец Сережи, входя в комнату. – Знавали и мы Елену Николаевну.
– Ах, батюшка! – с криком сказал Сережа, бросаясь к отцу. – Мы, кажется, стесним Ивана Ивановича! У него тут ярмарка. То и дело к нему приходит знать…
– Полно, полно! Вот ваши комнаты! И выход особый, и помещенье для людей; пойдем посмотрим…
Вешняков пошел с Александром Сергеевичем, а Сережа подбежал к портрету, плюнул на него, схватил, опрокинул и поставил к стенке…
– Прощай, кокетка! Мы с тобою не знакомы, мы никогда не видали друг друга! – с горьким смехом сказал Сережа и ушел на свою половину.
II
Рано утром Александр Сергеевич ходил взад и вперед по гостиной и курил трубку. Перед Сережей стоял красивый серебряный кувшин с молоком и такой же поднос с сухарями.
– Что ты не ешь, Сережа!
– Не хочется!
– Дети должны завтракать. А мне не до пищи. Все медитую,