Новое платье Леони - стр. 16
– Я попробую, – вздохнула Стелла, – но я не обещаю, что так будет получаться все время.
Ему захотелось прижаться к ней, чтобы поблагодарить ее. Но он сдержался. Он хотел стать мужчиной. А мужчина не должен прижиматься к мамочке.
Тем не менее в тот вечер он победил. И все благодаря Джимми Гану. Это Джимми Ган научил его не говорить «да» направо и налево, чтобы сделать приятное. Маме, отцу, Жоржу, Сюзон.
И тогда, чтобы показать, что благодарен ей за искренность, он честно признался, что переборщил с тертым сыром в ракушках, что действительно эти толстые комки грюйера трудно прожевать.
Он зажег лампу у изголовья и лег между лампой и белой стеной. Этот маленький ночник Стелла купила в «Икее». Взяла сразу два. Один ему, один в его комнату у Жоржа и Сюзон, когда он приходит к ним спать, чтобы он чувствовал себя как дома. Стелла не забывает о таких вещах, его трогают такие маленькие знаки внимания с ее стороны. К тому же лампа и правда красивая, с круглым бирюзового цвета абажуром, на гибкой металлической подставке вроде шланга от душа. То есть ее можно вертеть во все стороны и направлять свет куда тебе угодно. С помощью этой лампочки он научился показывать китайский театр теней. Отец показал ему несколько фигур: собака, утка, верблюд, летучая мышь, улитка, птица. Он тренировался показывать их, и вот как-то вечером, встав, чтобы поднять карандаш, он прошел сквозь луч света и познакомился с Джимми.
Такой же мальчик, как он, только гораздо больше, он отражался на белой стене, как тень из китайского театра. С теми же непокорными вихрами на макушке и маленьким вздернутым носом.
– Эге-гей, – сказал он, – тебя как зовут?
Джимми назвал свое имя. Или, скорее, это Том подобрал ему имя. И поскольку мальчик на белой стене выглядел дерзким и непокорным, он объявил: «Ган[3]. Джимми Ган, который стреляет быстрее своей тени».
И они начали разговаривать.
Том, конечно, знал, что это он разговаривает сам с собой, но в какой-то момент об этом забыл, и Джимми Ган начал существовать на самом деле. После разговора с Джимми ему становилось легче. Он нашел друга. Лучшего друга. Он мог рассказать ему про отца, про его проходы взад-вперед через тоннель, про Медка, про карабин Жоржа, про Леони и про этого негодяя Рэя. Он рассказал Джимми, как лазил к нему в дом, чтобы найти Половинку Черешенки под раковиной в кухне, и даже о том, как он осмелился проскользнуть в квартиру и заглянуть в комнату к старухе. Он увидел Фернанду, она храпела, голова ее покоилась на подушках, а культя аккуратно лежала сверху одеяла.