Новое платье Леони - стр. 15
– Нужно, чтобы ты мне рассказала.
– Что рассказала? – спросила Стелла, наливая себе стакан красного вина, чтобы запить весь этот сыр.
– Рассказала, что происходит. Потому что я знаю, но при этом не знаю, и это сводит меня с ума.
– Я тебя не понимаю, Том. Объясни. Ты как-то неясно выражаешься. Ты не слишком много натер грюйера в соус?
– Ну… я догадываюсь, что происходит какая-то неприятная штука, но не знаю какая, и это меня пугает. А вот если бы я знал, то подготовился бы.
– К чему бы ты подготовился?
– К беде. И когда она придет, мне не будет страшно.
Стелла провела ладонью по его волосам, повторяя, что он говорит как-то непонятно. Она положила ногу на ногу, потом вытянула ноги и уставилась на свои ботинки так, словно это было восьмое чудо света. Ему бы хотелось, чтобы она сменила наконец обувку, надо с ней об этом как-нибудь поговорить. Но не сейчас, сейчас не тот день.
Он ждал. Видимо, ей трудно говорить, раз она так тянет время. Потом она подняла голову и спросила его:
– Ты считаешь, что я тебе много лгу?
Он посмотрел ей прямо в глаза и сказал: «Да». Он мог сказать «нет», чтобы не обижать ее, чтобы сделать ей приятное, но это была бы ложь. И он опять оказался бы на том же месте, неуютном и непонятном месте, в болоте, где буксовал до сих пор. А вот сказав «да», он мог выбраться из болота и обозначить проблему: «Ты лжешь мне, я это чувствую и больше не могу это терпеть».
– Есть вещи, которые я не могу тебе сказать, – продолжала Стелла. – Ты еще слишком мал. Дети – это дети, а родители – взрослые. У каждого своя территория.
– Я прошу тебя не врать мне тогда, когда ты можешь этого не делать.
– И что тебе это даст?
И она обронила как бы между делом:
– Я не хочу, чтобы ты тоже страдал.
– Но так же еще хуже, Стелла. Я явственно чувствую: что-то не так, а почему, не знаю. И это постоянно грызет меня.
Она потянула за рукава свитера и завернулась в него, как в плед.
– В школе я вижу, что я не такой, как все. Почему мне нельзя говорить о папе? Почему он тайком приходит, чтобы повидаться с нами? Почему Рэй – мой дедушка, а я никогда с ним не вижусь? И еще такая вещь: почему все его боятся? Ты в первую очередь.
Она не сразу ответила. Должно быть, это было нелегкое решение.
– И чем тебе это поможет, если я скажу правду?
– Я пойму, что ты больше не считаешь меня младенцем. Для меня это важно.
Она улыбнулась сквозь слезы. Она не могла понять, откуда взялись эти слезы. Видимо, из старого слезохранилища, все эти невыплаканные слезы прошлого, которые она не успела пролить, или слезы любви, которую она несла в себе и которая переполняла ее.