Новое о декабристах. Прощенные, оправданные и необнаруженные следствием участники тайных обществ и военных выступлений 1825–1826 гг. - стр. 80

Еще одно правило конспиративной организации Северного общества, не соблюдаемое, однако, систематически, – новопринятый в первую очередь должен был относиться по делам общества с тем, кто его принял. Только с течением времени вновь принятый член узнавал более широкий круг товарищей. Система отношений, при которой во многих случаях член тайного общества был известен в этом качестве одному-двум лицам, в условиях следствия позволяла успешно отрицать формальную принадлежность к политической конспирации как самому обвиняемому, так и тем, кто вовлек его в тайное общество. В этом, как представляется, кроется основная причина появления противоречивых показаний о принадлежности или непринадлежности к декабристскому обществу. Думается, в случае Розена, как и других лиц, доказавших свою непричастность к декабристской организации (Д. А. Щепин-Ростовский, Я. И. Ростовцев и т. д.), связанных с одним-двумя участниками тайного общества, реальная ситуация была несколько более сложной, чем это явствует из следственных показаний, о чем прямо свидетельствуют их конкретные действия как накануне событий, так и в день 14 декабря.

Таким образом, путь, который привел Розена в декабристский заговор и одновременно, как мы считаем, в тайное общество, представляется достаточно различимым. Он прошел определенную процедуру приема в декабристскую конспирацию – возможно, неполную и ускоренную, облегченную связями с лидерами заговора, прежде всего с Рылеевым и Пущиным. Можно выделить несколько составных частей этой процедуры, которые не поддаются точной хронологической привязке: 1) более тесное знакомство с лидерами тайного общества (через Репина и, возможно, Пущина); 2) предложение присоединиться к тайному союзу (сделанное одним из руководителей заговора – Рылеевым, Пущиным, Оболенским), сопровожденное сообщением о его цели; 3) присоединение к числу сторонников формируемого заговора. При этом следует особо подчеркнуть необходимость разделить два последних момента. Если участники заговора, не вовлеченные в тайное общество, были осведомлены лишь о непосредственных намерениях заговорщиков, считая своей задачей недопущение «незаконной» присяги, то знание политической цели заговора заставляет предположить прием в тайное общество. Розен вошел в поле зрения руководителей тайного общества значительно раньше кануна 14 декабря. Поскольку, по указанию Репина, прием в тайное общество ограничивался в это время формальным предложением кандидату, его согласием на предлагаемую цель, то можно полагать показание Репина об участии Розена в тайном союзе заслуживающим доверия. В этом случае вывод о формальном принятии Розена в тайное общество вполне правомерен. В пользу него говорит знание Розеном политической цели заговора, его несомненное согласие участвовать в нем, фактическое лидерство среди офицеров Финляндского полка, присутствие в качестве представителя полка на собрании у Оболенского и, по крайней мере, двукратное посещение квартиры Рылеева 12 декабря.