Новое о декабристах. Прощенные, оправданные и необнаруженные следствием участники тайных обществ и военных выступлений 1825–1826 гг. - стр. 51

. Таким образом, последние привлекались к допросам заочно, – им доставлялись вопросные пункты через великого князя Михаила Павловича. Толстой, как и Глинка, был вызван «в присутствие» Следственного комитета без ареста, а затем, после устного допроса и дачи письменных показаний, благополучно возвратился домой[154].

В своем письме-показании от 9 февраля и в повторно данных показаниях 24 февраля И. П. Шипов признал свое членство в тайном обществе, но отрицал его политический характер, настаивая, что цель тайного союза ограничивалась «благотворением». По существу затронутых в вопросных пунктах обстоятельств Шипов занял твердую позицию отрицания как самого факта собрания на своей квартире, так и своего присутствия на каких-либо совещаниях, где обсуждались политические планы и намерения тайного общества. Очные ставки с обвинителями в данном случае не были проведены, и на этом следствие по этому делу было фактически оборвано. Между тем, Комитет получил показания о контактах Шилова с членами тайного общества в 1823 г., но это уже не имело для обвиняемого никаких последствий: буквально через несколько дней после снятия повторных показаний, около 27 февраля, сформированный из солдат-участников событий 14 декабря 1825 г. Сводный гвардейский полк, командовать которым был назначен Шипов, отправился на Кавказ[155]. Это назначение можно рассматривать не только как знак опалы, но фактически и как определенное административное наказание[156]. В то же время официальный итог расследования по делу Шилова полностью совпадал с вердиктом в отношении членов Союза благоденствия, не понесших наказания: все обвиняющие его данные было «высочайше поведено оставить без внимания»[157].

В отношении полковника Ильи Андреевича Долгорукова, многолетнего адъютанта великого князя Михаила Павловича, на протяжении первых двух месяцев следствия было получено большое количество показаний о его принадлежности к руководству Союза спасения и Союза благоденствия. Долгоруков являлся «блюстителем» Коренного совета, участвовал в создании уставов тайных обществ. Однако он не привлекался к следствию, поскольку был освобожден от «изыскания» по воле императора. Только после упомянутых показаний Пестеля, подтвержденных еще двумя подследственными – Н. М. Муравьевым и С. Муравьевым-Апостолом (последний сообщал о присутствии Долгорукова также на квартире Шилова), у Долгорукова было затребовано объяснение; ему были направлены вопросные пункты. В своем письме от 3 февраля и данных затем двух дополнительных показаниях он отрицал политический характер тайного общества, в котором участвовал. Он настаивал, что на совещаниях 1820 г. ничего не говорилось о конкретных формах правления, а тем более о судьбе императора