Новое о декабристах. Прощенные, оправданные и необнаруженные следствием участники тайных обществ и военных выступлений 1825–1826 гг. - стр. 34

, а также состоявшие в этом филиале А. С. Горожанский (еще ранее, 19 декабря), Ф. Ф. Вадковский (до 23 декабря) и З. Г. Чернышев (конец декабря) назвали Суворова среди своих сочленов. Тогда же, в конце декабря 1825 г. и начале января 1826 г., последовали показания об участии Суворова в тайном обществе от А. А. Бестужева и Е. П. Оболенского. Позднее, 26 апреля 1826 г., поступили показания от A. M. Муравьева, который назвал лицо, принявшее Суворова в петербургский филиал Южного общества – С. И. Кривцова, много лет учившегося за границей вместе с Суворовым. Муравьев свидетельствовал также о том, что лично сообщил Суворову план военного выступления, разработанный Оболенским и другими лидерами заговора[89]. Чрезвычайно характерны в этой связи показания А. И. Одоевского: в них речь идет о том, что принятого Одоевским корнета А. Е. Ринкевича затем, «со своей стороны», принял Суворов: иначе говоря, Суворов активно действовал как участник Петербургской организации Южного общества[90].

Мемуарное свидетельство М. И. Пущина дополняет картину: находясь во время следствия в крепости, он оказался соседом СИ. Кривцова, принявшего Суворова в тайное общество. Пущин убедил Кривцова не называть имени Суворова в своих показаниях: «Суворова я просил его не называть, потому что он еще в декабре был призываем государем, прощен и произведен в корнеты… Впоследствии Суворов мне сказал, что показание Кривцова могло бы его погубить»[91]. Кривцов действительно не назвал Суворова в своих показаниях. Таким образом, на следствии выяснилось, что Суворов непосредственно входил в число петербургских «южан» – как известно, радикально настроенных, ориентированных П. И. Пестелем и М. И. Муравьевым-Апостолом на установление после переворота республиканского правления, знал о планах выступления 14 декабря и принимал в тайное общество новых членов. Налицо был достаточно серьезный с точки зрения «состав преступления», который в других случаях вел подследственного к преданию Верховному уголовному суду и суровому приговору. Но в случае Суворова этого не произошло.

Большой объем обвиняющей информации об участии Суворова в Южном обществе, возможной его осведомленности о «республиканской цели», об участии в заговоре 1825 г. и знании им плана восстания фактически не был учтен следствием, причастность его к декабристскому обществу в итоговых документах расследования ограничилась по существу сообщением о неясных контактах с Одоевским, при том что показания подследственных содержали достаточно конкретные сведения о деятельности Суворова в тайном обществе. Несмотря на собранный следствием обвинительный материал, распоряжения о новом привлечении Суворова к процессу не последовало. Во всяком случае, не сохранилось никаких следов запроса Комитета о новом аресте Суворова, дальнейшие разыскания о нем не проводились. Прощение, дарованное ему императором после «предварительного» допроса, не было нарушено.