Новик (книга 1 и 2) - стр. 84
— Сейчас, сейчас…
— Ну и черт с тобой! Пропадай вместе с ним! Я ждать не буду! — рявкнул здоровяк, бросил атаману повод второго коня и, не оглядываясь, пришпорил своего.
Понимая, что его ждет, если останется без коня, Дьяк подчинился. Прокричал какое-то проклятье, но так как товарищ уже скакал прочь во весь опор, а оставшийся конь рвал повод из рук, ворочая налитыми кровью глазами и роняя с губ пену, харцыз не стал испытывать судьбу. В конце концов, у избитого до полусмерти и связанного казака не было ни одного шанса на спасение.
— А однако ж ты выжил, — хмыкнул Полупуд.
— Скажу без утайки, сам удивляюсь… — пожал плечами Корсак. — Огонь, что харцызы подо мной разожгли, к тому времени перекинулся на одежду и стало так припекать, что больше ни о чем думать не мог. Вертелся, как уж на сковороде, стараясь из костра выкатиться да пламя сбить… Да только со сломанными ребрами не шибко повертишься. Боль была такая, что я в очередной раз сомлел… А когда очнулся — все вокруг черно и пышет жаром, как в Преисподней, а я лежу посреди этого пепелища, аки Адам. Наг и благостен. Оселедец и тот под корень выгорел, — Иван снял малахай, демонстрируя розовую и лысую, как ладонь, всю укрытую узлами многочисленных ожогов, голову.
— Изрядно… — оценил Василий.
— Ото ж то… — согласился Корсак. — Но, и путы мои огонь не пощадил. Сгореть не сгорели, а истлели достаточно, чтобы порваться. Освободился, встал, огляделся, да и побрел сюда… Без коня и оружия в Диком Поле долго не заживаются, сам знаешь. Помощь, то ли будет, то ли нет… А здесь, мы всегда в тайнике кое-какой припас на черный день хранили. В общем, добрел с горем пополам… Подлечился… Перезимовал. Сперва, хотел по весне на Запорожье двинуться, а потом решил дождаться, когда промысловики сюда придут. Хорошее ж место… Редкий год сюда не хаживали. Не из нашего куреня, так другие. Не дождался…
— В том году Кош Молдавскому господарю на помощь ходил… — объяснил Полупуд.
— Вон оно что, — Иван покивал понимающе, но как-то равнодушно. — Ну, я примерно так и думал… А не зная броду… на Сечь соваться не рискнул. Не решился один в такую даль пускаться. Не смог забыть пережитого. Да оно само не давало… Особенно перед дождем… Перезимовал опять здесь же. И не заметил, как отшельником стал. Не тянет больше к людям…
Казак помолчал немного и продолжил чуть смущенно:
— Обида, по правде сказать, меня сильнее боли мучила. На Лаврина… Я же побитый, с поломанными ребрами медленно шел… И все думал: если это он подпал учинил, то почему не догнал… Не выследил?.. — и Корсак снова перекрестился. — А оно, вон как. Прости еще раз, побратим…