Новик (книга 1 и 2) - стр. 79
— Очухался, сучий потрох?! — болезненный пинок под ребра заставил Корсака испустить протяжный стон.
— Значит, ожил… — подтвердил другой голос, густой и хриплый, как у простуженного дьякона. — Это хорошо, а то второй, кажись, окочурился. Говорил я тебе, в ногу стреляй…
— Я и стрелял… — проворчал еще один. — Кто ж знал, что он успеет плашмя упасть. Резвый, что кот дикий. Еще б мгновение и ушел.
— Отбегался, — снова, прохрипел бас.
— Ну и пес с ним, — отозвался четвертый харцыз. — Продать невольников все равно некому, а таскать за собой по степи двух низовых казаков — все равно что гадюку за пазухой носить. Выкупа не дождешься, зато можно проснуться с ножом в брюхе. Эй, раб божий! — он остановился рядом с Иваном. — Ты какой смерти хочешь?
Притворяться беспамятным не имело смысла — просто начнут бить, и Корсак, сделав усилие, сел и огляделся. Ему не препятствовали. Со связанными ногами и руками далеко не убежишь.
В свете от костра были хорошо видны фигуры шести разбойников, а чуть поодаль слышались еще голоса. Но, в целом, попались они отряду небольшому. Сабель в десять. Может, дюжина. Оттого Лаврин и не заприметил их следов. Или только подошли. А здесь, на лихую беду, казаки им и встретились.
— Чего молчишь? Язык со страха проглотил? А ты вспомни, скольких таких ватаг как наша твои братчики порубили по чем зря, может, полегчает.
— Думаю… — невнятно произнес Иван и сплюнул соленую слюну. Падая прикусил язык и тот распух, ворочался с трудом. Во рту стоял привкус крови и желчи… Это уже от пинка в бок.
— О чем? — рассмеялся хриплый. Судя по тому, что говорил больше других, именно он был их атаманом.
— Так ведь не каждый день умирать приходится… Выберу не тот способ, потом жалеть буду.
— Веселый… — одобрительно отозвался кто-то, стоявший сзади. Уже невидимый в темноте.
— Шуткует, — проворчал еще один. — Ну и мы подтрунивать умеем. Люблю веселых… Ты с него кожу снимаешь, а он песни поет.
Говоривший ухватил Корсака за воротник и рывком поставил на ноги. Судя по хватке и ширине плеч — силой харцыз обладал недюжинной.
— Ну, надумал? — опять сиплый. Ростом так себе. Ничего особенного. Но глаза, как сверла. Будто в самую душу лезут. Кто похлипче духом, от такого взгляда и сомлеть недолго.
— Трудное дело… — помотал головой Иван, отгоняя наваждение. — Колли спрашиваешь, значит, можно легкую смерть попросить, верно?
Тот, заинтересованный рассуждением, кивнул.
— И человек ты, я вижу, серьезный, обстоятельный — стало быть, обещание сдержишь.
— Само собой…
— Вот… Оттого и сомневаюсь я… — поцокал языком Корсак. — Слаб человек, падок на соблазн. Могу согласиться и упустить единственный шанс… Другого ведь не будет.