Новик (книга 1 и 2) - стр. 68
«Стоп! Какая еще нафиг «лунная дорожка», практически посреди белого дня? Галлюцинации со страха начались? Так рановато мне еще «белый свет в конце туннеля» видеть»
Я помотал головой, протер глаза, но полоса, пересевающая плес и сияющая, будто солнечный блик, от этого не исчезла. Больше того — приобрела естественность. И вместо небрежного мазка гигантской кисти по ровной заводи, проявились индивидуальные черты… Потемнела… Зазмеилась угрем… Обозначая множество выпуклостей, разрывы, изгибов…
Наваждение?
Я оторвал взгляд от плавней и повернулся к Василию. Полупуд по прежнему задумчиво ковырял носком сапога подвернувшийся камень. Вот только не маленький камешек, каким он его видел, а большущий валун… От времени и под собственной тяжестью ушедший в почву почти целиком. Не такой огромный, как описывал казак, но все же достаточно внушительный.
Не понял? Это я что? «Зрю в корень»? В смысле, вижу на семь вершков вглубь? Как в сказках? Никогда не замечал за собой таких способностей…
Впрочем, я и в параллельный мир попал тоже впервые. Может, от «тур-оператора» такой бонус положен? Чтоб хоть как-то помочь с выживанием. Кто бы не был тем «доброжелателем», устроившим «экскурсию», вряд ли его целью было угробить меня максимально ударными темпами. Дома было бы и проще, и дешевле…
Убедив себя столь не хитрым способом в здравомыслии, повернулся к запорожцу.
— Слышь, Василий… Я вот о чем подумал… Ты говоришь, все изменилось до неузнаваемости.
— Ну да, — подтвердил тот. — Считать не считал, но годков десять миновало, как с куста, не меньше. Карпо Полторажупана уж пятый год, как у Чертовой балки погиб. Седой Ахметка — еще раньше у Легкого брода стрелу глазом поймал. Иван Трясогузка — той же зимой от лихорадки сгинул. Ступка и Борозда — еще раньше, в том последнем походе, когда Рудого Панька пленили, вместе погибли.
Называя имена товарищей, запорожец загибал пальцы.
— Вот… Значит, семь лет точно… А промышляли мы ватагой здесь и того раньше.
Василий все еще предавался воспоминаниями, но я не стал вникать в историю о том, как они за один только день взяли десяток выдр, а уловив паузу, поторопился вставить свои «пять копеек».
— Если все меняется, то может и приметный камень то же, того-этого?.. Другим стал. Больше или меньше.
Василий замолчал, и внимательно поглядел на меня. Видимо, решая, что на меня сейчас нашло: очередное помутнение рассудка или наоборот — просветление? И ответил, медленно добирая слова:
— Деревья, положим, растут или гибнут от огня… Реки, озера — мелеют и высыхают. Горы — осыпаются. А с валуном что может случиться?