Новик (книга 1 и 2) - стр. 65
Вот только одежда, как не отжимай и не выкручивай, оставалась влажной. Или — становилась… Зато больше не стояла колом от задубевшего пота и зябкой прохладой бодрила лучше чашки горячего кофе, опрокинутого в постель. Шутка…
Правда, только меня одного. Все остальные продолжали безмятежно спать.
Напарник мой, Тарас, тоже. Сперва парень упирался, мол не дело одному в дозоре стоять, но под самое утро сдался. Не железный. И в отличие от меня, сюда попал не с балкона городской квартиры, а прошагав связанным в обозе пленников аж из-под… как его там? В общем, издалека. Отсюда не видно.
Даже скотина притомилась, хотя им-то, насколько подсказывает мой деревенский опыт, полагается подниматься с восходом солнца… Так нет же — дрыхнут и хвостом не шевельнут. Хотя, с какой стати? Петухи не горланят, не жарко… и мухи не кусаются. А замычишь — тут же хозяйки набегут. Кого доить, а кого и в ярмо…
Сонное царство, одним словом.
Да пусть спят себе, не жалко. Мое дело, как у упомянутого петуха на подворье — вовремя прокукарекать, а там пусть хоть и не рассветает. Было приказано поднять отца-командира до общей побудки, вот и исполняй, все прочее — его забота…
Примерно ориентируясь по обозу, я пошел искать Полупуда, рассчитывая, что казак не сменил лежку и спит на там, где я его оставил. Увы, Василия на прежнем месте не оказалось… Почва попалась тут слишком твердая и кочковатая, или какая иная причина образовалась — не суть. Важно другое: где мне теперь запорожца искать, если видимость нулевая? Вытянутая рука и то норовит спрятаться.
Впрочем… Не знаю, положено так, или здешняя природа чудит, но внизу молочная пелена заметно истончалась, становясь почти прозрачной. И этот зазор, с момента моего утреннего туалета, заметно увеличился. Поднявшись уже почти до уровня колен. Поэтому, я опустился на четвереньки и стал оглядываться по сторонам, надеясь, что Полупуд отошел не слишком далеко, и я сумею его высмотреть.
Слева и справа, шагов на сто ничего хоть отдаленно напоминающее лежачего или стоячего человека не обнаружилось. Позади, за спиной, довольно четко виднелся обоз. Все так же безмятежно досматривающий крайние сновидения. А впереди, у воды… То есть там, куда запорожец не пустил меня ночью под угрозой физической расправы, темнело нечто… Достаточно массивное и габаритами смахивающее на здоровенную корягу или присевшего на корточки человека. Ну, или, как я, — вставшего на четвереньки.
«Вот, гад ползучий! Меня заставил в росе купаться, а сам в плавни умываться пошел… — немедленно возмутилось мое обостренное чувство справедливости. — Одним гражданам, значит, белый хлеб и белые «Жигули», а другим — черная икра и черный «Мерседес»? Счас...»