Новая история стран Европы и Америки XVI–XIX века. Часть 1 - стр. 57

Растянувшаяся на десятилетия ускоренная модернизация предполагала радикальный слом традиционной модели поведения человека. На смену созерцательности, инерционности, неторопливости должны были прийти мобильность, предприимчивость, психологическая гибкость. Происходил насильственный разрыв привычных социальных отношений. Рушился понятный и знакомый мир, а новый нес вместе со свободой необходимость личной ответственности за свою судьбу, постоянного выбора, борьбы за существование. Под угрозой оказался привычный уклад жизни сотен тысяч людей, не готовых к происходящим преобразованиям. Даже представители тех социальных групп, которые были востребованы новой системой, долгое время испытывали дискомфорт и психологическую нервозность, возникавшие при быстрых изменениях внешних условий жизни. В результате, негативная маргинальность оказалась массовым психологическим явлением, перешагнувшим классовые и сословные границы. Воспроизводимая в течение десятилетий, она стала основой для формирования устойчивого психологического типа с деформированными ценностными установками и поведенческими реакциями. В сочетании с последствиями мировой войны это дало толчок для возникновения тоталитарных политических движений в странах «второго эшелона» и предопределило цивилизационный раскол Запада в XX в.

Особый характер носило социально-экономическое развитие «периферийных» регионов европоцентристской цивилизации (Португалия, Испания, южные районы Италии, Сербия, Болгария, Греция, Румыния, значительная часть Австро-Венгрии, России и скандинавского региона, страны Латинской Америки). Неразрывно связанные с общей исторической эволюцией Запада, включенные в систему мирохозяйственных связей, они обладали собственной динамикой развития, значительно отличавшейся от «классического» образца.

К началу XX в. модернизационные процессы уже в определенной степени повлияли на социально-экономическую систему стран «периферии». Этот регион стал важным объектом для мирового экспорта капитала. Только в Латинской Америке к 1914 г. иностранные инвестиции достигли 9 млрд долларов. Ускоренными темпами развивалась транспортная инфраструктура, экспортные отрасли промышленности и сельского хозяйства. Однако модернизация экономической системы носила здесь чрезвычайно локальный и ограниченный характер. Промышленный сектор значительно уступал по масштабам занятости и объемам производства сельскому хозяйству. Его рост происходил замедленными темпами, неравномерно в отраслевом отношении. Модернизация промышленности ограничивалась и чрезвычайно узким потребительским рынком, и неразвитой финансовой системой. Сфера потребления по-прежнему отражала запросы «реального человека», определяемые сословными нормами потребления, стереотипами престижности, статусными запретами и ограничениями. Тем самым, обращение товара оказывалось в зависимости не только от чисто экономических факторов (трудовой и потребительской стоимости товара), но и от сложной иерархии групповых статусных различий. К началу XX в. в «периферийных» странах не завершилось складывание единого национального рынка, сохранялись очаги регионального ярмарочного товарообмена. Национальная финансово-банковская система сохраняла патриархальный характер. Преобладали ростовщические операции, а не производственное инвестирование. Особенности системы потребления предопределяли сохранение большой роли ремесленного производства. Несмотря на общий рост численности лиц наемного труда, значительная их часть оставалась занята не в «реальном секторе» экономики, а в сфере услуг.