Новая хозяйка Гринвуд-Холла - стр. 15

Из небольшого окошка был виден парк. И в редкие свободные моменты я любила опустить локти на узкий подоконник и любоваться запутавшимися среди ветвей лучами закатного солнца.

Перчатки нашлись быстро.

У меня было не слишком много одежды, поэтому вещи на полках расположились в один ряд. Очень удобно – легко найти то, что нужно, и не тратить лишнее время.

Обратно я спускалась осторожнее, чтобы не упасть. Ведь гостям будет неприятно наблюдать за моим искривлённым болью лицом.

В столовую я опоздала – вошла, когда гости уже были внутри и начали рассаживаться по местам. Взгляд тётушки дал мне понять, что мой проступок был замечен, но наказание последует позже.

– Проходите, присаживайтесь, мои дорогие, – голос тётушки был сладок как луговой мёд, – у нас сегодня рунная кухня.

– Ох, дорогая Эмилия, как я люблю ваши обеды, у вас всегда можно отведать чего-нибудь этакого, – миссис Бессон заняла своё место, окидывая стол цепким, придирчивым взглядом. И пусть в глаза подруге и соседке Эмилии Прайс она расточала комплименты, за спиной тётушки миссис Бессон любила позлословить.

Однажды я случайно услышала отрывок разговора Глории Бессон и Сессилии Гаррис об их любимой подруге. Эти две милейшие дамы прошлись по новому платью тётушки. Впрочем, миссис Прайс, оставаясь наедине с любой из этих в высшей степени достойных дам, тоже не стеснялась высказывать своё откровенное и нелицеприятное мнение об отсутствовавшей.

– Эби выглядит слишком загорелой, неужели ей нравится быть похожей на дворовую девку? – первой вставила своё тёплое словечко миссис Гаррис.

Ещё одной любимой забавой тётушкиных подруг было беседовать обо мне, обсуждая мои недостатки в моём присутствии так, как будто меня нет в комнате.

– Дурная наследственность, милая, – с тяжёлым вздохом посетовала тётушка. – Её мать была такой же чернавкой, потому и закончила так плохо.

Я медленно двигалась от гостя к гостю, черпая из фарфоровой супницы, стоявшей на сервировочном столике, разливала по тарелкам душистый летний суп. В тот момент, когда речь зашла о моей матери, поварёшка была занесена над тарелкой одного из сыновей миссис Бессон, то ли Тома, то ли Тейлора.

Моя рука ощутимо дрогнула, поварёшка скользнула по гладкой перчатке, и большая капля супа шлёпнулась на белоснежную скатерть, оставляя некрасивое пятно.

У меня в груди похолодело.

– Простите, простите, я ненарочно, сейчас всё уберу, – я стояла далеко от тётушки, но смотрела только на неё.

Недовольство всех остальных меркло по сравнению с гневом миссис Прайс.

– Криворукая идиотка, немедленно убери эту гадость, – сидевшая по левую руку Анна, не пострадала, но её лицо скривилось так, как будто само моё присутствие рядом вызывало у неё острую зубную боль.