Носители. Сосуд - стр. 3
Меня начали одолевать подозрения, что вся моя речь бессмысленна, она проходила мимо его сознания. Никогда не любил, когда мою работу не ценят. Тем более если все это делается исключительно ради того, кто не способен ее оценить. Пришло время более грубых и решительных мер.
Я отвесил две сильные, звонкие пощечины своему невоспитанному клиенту. Порозовевшие щеки и струйка крови из носа сразу сделали его вид более живым, а в глазах забрезжил хоть какой-то свет, дающий надежду на наличие в этой голове хоть каких-то мыслей и инстинктов.
– Ааааа? – простонал он и, свернувшись, насколько позволял его живот, в позу эмбриона, попытался прикрыться от последующих ударов.
– Да когда же тебя уже отпустит? – с досадой смотрел я на него, понимая, что мои побои не возымели успеха. – Что же ты принимал, что тебя даже стазис не отрезвляет? Столько разговоров, и все впустую.
Мой подопечный так и остался сидеть на полу в позе эмбриона, покачиваясь взад и вперед, продолжая стонать что-то нечленораздельное. Понять его, конечно же, можно было. Двадцать минут назад он сидел в кругу своих приближенных и женщин легкого поведения, нюхал кокаин, запивая его элитным алкоголем. А сейчас все его пиршество замерло, и не только его, но и весь ресторан. Посетители за каждым из столов застыли в самых разнообразных позах. Танцующие в центре зала люди выглядели максимально нелепо в своих неестественных позах, при которых в обычной жизни невозможно было бы сохранить равновесие. Пробки шампанского, вместе с пеной застывшие в воздухе, официант с подносом и даже жирные, ленивые мухи, не добавляющие престижа данному заведению – все это выглядело как очень живая картина талантливого художника. А среди всей этой статики только я и мой собеседник были представителями броуновского движения.
Не теряя надежды привести его в адекватное состояние, я схватил его за грудки и поднял с пола, прислонив к стене, ткань пиджака затрещала, но выдержала вес своего владельца.
– Ты рушишь все мои надежды на хороший вечер с интересным общением, – медленно и четко произнес я, старясь заглянуть в его глаза.
– Отпусти, не бей, – пробормотал он, закрывая лицо руками.
Ненависть во мне стала закипать, она все это время спала в предвкушении трапезы, но такое неуважение к моим речам пробудило ее. Мое терпение кончилось. В желании разбить его голову о стену я с силой раздвинул его руки, которыми он прикрывал лицо, и схватил за горло. Мне наконец удалось заглянуть в его глаза. И мне все стало ясно.
– Ах ты ж сволочь! – вырвалось у меня изо рта.