Носители. Сосуд - стр. 2

Мой оппонент, если его можно было так назвать, с трудом улавливал суть всего произнесенного мною. По его лицу ручьем бежал холодный пот, зрачки были сужены от страха. Он был похож на зверька, загнанного в угол хищником, который был сыт и просто игрался со своей добычей. Жесткость не была мне свойственна, просто хотелось пообщаться, но вряд ли он это понимал.

– Знаешь, меня называют своего рода извращенцем из-за вот такого общения с вами. Мои коллеги просто приходят, щелк – и все. Но мне кажется, каждый имеет право на общение в свой последний час. Получить ответы, как и почему они тут оказались. Излить свою душу. Попросить прощения. Поплакаться, в конце концов. Последняя исповедь, она важна, а у меня времени много, потому я всегда готов выслушать. – Мой миролюбивый тон не возымел успеха и не подтолкнул собеседника к общению. – Кстати, многие из моих клиентов гораздо более разговорчивы, чем ты, – с упреком взглянул я на своего молчаливого оппонента. – Иногда мне даже хочется, когда время подходит прощаться, испытать к вам жалость. Но не могу, не умею, не моя это ниша. Ты пойми! – в очередной раз я попробовал привлечь его внимание громким голосом и наигранной театральностью. – Вы же мне как дети, нахожу вас. Взращиваю. Смотрю, как вы живете, как развиваетесь, набираетесь сил. Жду, когда станете посочнее, так сказать. Хотя знаешь, – приложил я палец к губам и поднял глаза вверх, обдумывая мысль, неожиданно сформировавшуюся в голове, – совершенно неожиданно меня озарило. Общение с тобой уже приносит свои плоды. – Улыбка в очередной раз украсила мое лицо. – Появляются новые мысли, умозаключения. Философия моего бытия пополняется. Ты полезен, черт возьми! – моя радость была, конечно же, наигранна. Но мне нравился этот никому не нужный фарс и показуха. – Так вот. Вы мне не как дети, а скорее как гуси, откармливаемые для фуа-гра. Но только не массовым способом, а индивидуальным. Как если бы у каждого гуся был свой диетолог, который точно знал, чем именно кормить его, чтобы печень была как можно больше и вкуснее. Но это не делает мое отношение к вам менее трепетным.

Мой неразговорчивый собеседник никак не мог отойти от шока. Причиной тому был не только страх, но и количество употребленного им алкоголя и, возможно, наркотиков. Мне не нравилось работать с людьми в неадекватном состоянии. Слишком много времени уходило на то, чтобы доказать им, что все это реально.

– Ладно, хватит софистики, перейдем к конкретике. К тебе. Как упоминалось ранее, люблю поговорить. Потому хочу обсудить с тобой, что же это такое вокруг происходит и каким таким расчудесным образом мы с тобой тут встретились. – Я развел руками, охватывая помещение вокруг. – На самом деле у тебя была уйма шансов оказаться в совершенно другом месте, но твои чувства привели тебя ко мне. Точнее сказать, одно из чувств, кстати, ощущаю, как оно в тебе закипает. Оно ведь почти довело дело до конца, а тут появился я. В отличие от тебя, ему известно, чем все это завершится и что уже ничего не поделать. А все потому, что оно оступилось прямо на финишной прямой. Чуть больше осторожности – и не было бы меня тут. Но! Спасибо за такой сюрприз! – развел я руками и натянул максимально очередную улыбку. – Месяц назад обнаружить тебя на такой стадии. Просто сказка. Как правило, годы уходят на такой жирный кусок. Так что у меня своего рода праздник сегодня. – Он был ужасным собеседником, но отличным слушателем, я решил все же дать ему еще какое-то время прийти в себя, надеясь, что шок и стресс поборют тлетворное влияние алкоголя и наркотиков. – Говорят, перед смертью человек видит всю свою жизнь. Глупость! Я ничего не видел, хотя, скорее всего, причина в том, что смерть моя была скорее формальной, нежели реальной. Но в любом случае сведения у меня есть точные – ничего человек подобного не видит. Скорее всего, это просто его воспоминания сами всплывают, тем более если человек прожил хорошую жизнь и ему есть что вспомнить. Но это не про тебя, – похлопал я его по плечу. – Во-первых, ничего хорошего тебе о себе не вспомнить, ну только если последнюю группу детского сада. Во-вторых, ты столько пьешь и употребляешь, – наградил я его укоризненным взглядом. – Я вообще удивлен, как твой мозг еще способен вести хоть какую-то умственную деятельность, не то что помнить, что было неделю назад. Но у тебя сегодня счастливый день. Я с тобою, – еще один ободряющий хлопок опустился на его плечо, – моя миссия – помочь освежить свою память, рассказать, как все было. Ты, наверно, думаешь, что перед тобой добрейшей души человек и филантроп? – его пустые глаза подтверждали мою теорию, думать сейчас он был не способен.