Ночные - стр. 31
– Где?
– Ревда – городок такой в Мурманской области. Очень, кстати, хороший, но забытый. Там ещё Бажанов родился, классный дядька был, почитай его. Ну вот. Одновременно учиться и полноценно работать я бы просто не успел: всё-таки спать и есть когда-то надо, а ещё желательно мыться и хотя бы раз в неделю высовывать нос в парк. Мать же, не преувеличивая, выходила из себя, когда я просто поворачивался к окну, а не проверял чьи-то тетради. Так протянули до моих двадцати шести, когда мама где-то откопала ухажера с мутной репутацией. Не знаю, что ему от неё понадобилось: из-за наплевательского к себе отношения и постоянной усталости привлекательность у неё была сомнительная. Зато, чтобы отделаться от меня, он взялся оплатить ВУЗ в Мурманске, где, для сравнения, население раз в сорок больше ревденского. Об интересах моих никто не спрашивал: мама искренне считала всех гуманитариев «мелкопакостной интеллигенцией» – даже сейчас помню её тон! – и велела поступать на физмат. А я, как собачка, послушался, лишь бы отделаться – не столько от городка, он мне скорее нравился – сколько от тяжелого общества депрессивной и равнодушной мамаши в комнатушке коммуналки. Видок у меня был ожидаемо зачуханный, на свой возраст не тянул, вот и вопросов никто не задавал, а я держался в стороне ото всех компаний: стеснялся. Получив бакалавра, сразу же, по привычке, устроился в школу. С местом не повезло: взаимоотношения преподавательского состава, администрации, родителей и детей, как вектор не проведи, резюмировалась фразой «как же я вас всех ненавижу». Там даже не ругались: никому ни до кого не было дела. Но я тихо себе работал ещё девять лет. Поэтому я так быстро и поверил в это… В ТУТ, понимаешь?
Серая кивнула.
– А дальше?
– Рассказываю. У подобных будней есть единственное преимущество: все мечты и фантазии стараешься вложить во сны, даже если прежде не слишком в них преуспевал. Вот и я тоже воображал себя студентом то одного маститого заведения, то второго, всеобщим другом, первым парнем на факультете – и в учебе, и в романтических делах. Получалось так себе. Сейчас я бы назвал эти сны банальным самовнушением на границе первого уровня и засыпания. Зато однажды получилось ого-го как. Это был чудесный сон, его и описать сложно. Представь поляну, залитую утренним светом, только из водопадов.
– Поляну с водопадом?
– Нет, ИЗ. Вся местность состояла из раноуровневых потоков воды, причём разных оттенков. Ходить можно было по узким мосткам, окружённых нежными, красивыми кувшинками. Над головой летали какие-то небольшие милые тварюшки, ближе всего к миниатюрным крылатым слоникам. А потом я очутился в лодке с девушкой, рыженькой, с веснушками, очень милой. Не думай ничего такого, никакого разврата, мы просто беседовали о том о сем: про литературу, кино, философию… Никогда я не видел такого умного, воспитанного и доброго человека. Я смотрел на неё как на чудо и видел так же явно, как сейчас этот дурацкий коридор. Я уже немного разбирался в этом деле и спросил, могу ли встретить её наяву. Она молча улыбнулась. Потом один из водопадов раскрылся, впуская лодку. Проснулся я в университете. Рыжим, наверно, стал в подражание.