Ночные - стр. 13

3. Сон о немецком романтизме

Немного нелепый, но обходительный дяденька с комфортом разместился в бывшей комнате Васи Лисова, приобретшей дурную репутацию после происшествия с доппельгенгером. Утром – ну, то есть нашим хронологическим утром, в семь вечера – я на всякий случай зашла к новому постояльцу и выслушала просьбу представить его самому доброму из преподавателей. Таковым, конечно, был Мигель.

– Правда, я также нижайше прошу Вас, фройляйн, не сообщать профессору о приглашении на праздник. Боюсь, оно поступило не от него – неловко будет…

***

– Мигель Павлович, это дядя моего сокурсника Стефана, заходил по семейным делам, но пришлось задержаться. Его имя…

– Какой позор, я же не представился даме. Вильгельм Крайслер. Прошу вас, просто Вильгельм. Чрезвычайно рад знакомству.

Он поклонился. Кажется, не издевался.

– Какой стильный у Вас костюм, – заметил он бионюктологу. – Киты – это ведь символ возврата к собственной сущности. Обретение себя через учение – как тонко!

Гость, очевидно, поднаторел во льсти.

– Приятно пообщаться с умным человеком. Вы к нам издалека?

– Довольно-таки издалека.

– Как там в Пределах, мирно? Нормально добрались?

– Да как обычно! Когда там бывает спокойно?

Мужчины посмеялись над чем-то своим.

– Вообще говоря, – явно стесняясь, добавил гость, – я в некотором роде специалист в узкой области: сравнительному анализу литературной зооморфной семиотики в контексте сновидений романтического характера. И я счел бы за счастье поделиться с учениками этого прекрасного университета опытом.

– Правда? Как здорово-то, – искренне порадовался Мигель. – Свежих лиц у нас ой как мало! А это… многоуважаемую коллегу можно и потом уведомить. Она там у себя на веранде, этих кормит. Ну, этих своих, – он замахал руками, будто крыльями. – В это время ей лучше не попадаться. Если Вам удобно, Вильгельм, первую лекцию можно было бы провести сегодня же после основных занятий.

Студенты, вдоволь набегавшись на кошмарных, в прямом и переносном значении, уроках Бояна и нанервничавшись на занятиях Мумут, с энтузиазмом схватились за возможность послушать «про зверюшек». «Зверюшки», правда, оказались не совсем уж безобидными: первую треть лекции пришлось краснеть, вторую – тревожно оглядываться на окна, а под конец лихорадочно перебирать собственные сны на предмет наличия в них психопомпов. Но в чём-чём, а в мастерстве рассказа гость не знал себе равных. По завершении внепланового урока половина слушателей, думается, захотела пойти по его стезе.

– Господин Вильгельм, – подали голос с третьего ряда. – А что, если человек помешен на вóронах?