Ночи Виллджамура - стр. 38

Он не стал распаковывать вещи, ему доставляла почти извращенное наслаждение мысль о том, что вся его жизнь умещается в двух небольших сумках. В этом заключалась свобода, которой он не знал раньше. В любой момент он мог встать и пойти куда пожелает. Более того, та жизнь, которую он теперь ведет, принадлежит не ему, а кому-то другому. И он проживает ее рисково.

Пообедав рыбой с овощами, он отправился бродить по городу, просто так, чтобы подышать воздухом Виллджамура. На улицах было людно, и люди казались печальными. Ничего удивительного, раз им предстоит провести практически в заточении много лет ради того, чтобы пережить холода. Одни семьи разлучались, другие, наоборот, воссоединялись, многие теряли работу, все говорили о Кейвсайде, где большинству, скорее всего, предстояло оказаться. Но о культистах говорили немногие.

Придется кого-нибудь спросить.

–  Прошу прощения, мадам, – обратился он к пожилой женщине с корзинкой рыбы. – Я ищу культиста.

Внезапно разозлившись, она плюнула в него и пошла прочь. Еще пару раз нарвавшись на подобные ответы, он понял, что культисты не слишком популярны, но в конце концов ему помогла маленькая девочка.

–  Они все на уровне неподалеку от Балмакары. Спросите там.

Рандур улыбнулся маленькой замарашке и дал ей пару дракаров, решив, что она, скорее всего, найдет им лучшее применение, чем он сам.

И пошел.

Черноперый гаруда с обрезанными крыльями скорчился в проеме какой-то двери, нервно посасывая самокрутку из корня арума, его колени прикрывала какая-то тряпка, у ног лежала шляпа с табличкой, на которой была нацарапана просьба о помощи отставному солдату. Проходя мимо, Рандур бросил и ему пару монеток, и благодарный птицечеловек изобразил какие-то знаки, которых юноша не мог разобрать.

–  Да ладно, все в порядке, – пробормотал он, дивясь, что такое бывает с теми, кто идет служить империи.

На следующем углу из подворотни ему навстречу вышли двое мужчин. Они были в коричневых туниках, тяжелых сапогах, без плащей и выглядели потрепанными, как будто спали на улице. На вид обоим было лет по тридцать, хотя кто знает?

–  Чего уставился? – рыкнул один.

–  Извините, – пробормотал Рандур.

–  Постой-ка, красавчик. Рубашечка у тебя славная. Дорогая, поди?

Рандур вдруг застеснялся своего костюма: хорошо пошитых черных штанов, белой рубашки с традиционными фолкскими разрезами, тонкого плаща поверх. Неужели людей в этом городе и впрямь раздражают хорошо одетые мужчины?

–  Судя по твоему акценту, ты не местный, – сказал, приближаясь, другой. – Значит, никто и не заметит, если ты исчезнешь, ведь так?