Ночь с вождем, или Роль длиною в жизнь - стр. 54
Этой ночью Марине пришлось так долго ловить каждый звук, что ей надоело. Она и не заметила, как заснула.
А когда проснулась, солнечный свет уже позолотил шторы. В комнате было нечем дышать. Каплер сладко спал, подпирая плечом стенку и подложив руки под голову. Его ноги свешивались с дивана. Он постарался как можно больше увеличить расстояние между ними. Его лицо было ясным, спокойным, но он тяжело дышал. На висках блестели капельки пота. Руки запутались в густой шевелюре. На нем была синяя полотняная рубашка с расстегнутыми пуговицами. На его нежной шее трепетала жилка. Марина долго разглядывала Алексея, не заметив на его лице и следа ночного ужаса.
В парке вовсю щебетали птицы, словно и не было никакой войны.
Марина встала с дивана, стараясь не разбудить Каплера. Она приоткрыла окно, не раздвинув шторы. В каморку сразу ворвался свежий утренний воздух вместе с вдохновенным, победным птичьим пересвистом. Марина разделась перед умывальником и мокрой салфеткой, зажав ее в запястьях, кое-как обмылась. Стараясь не шуметь, она было собралась помыть голову. Но тут проснулся Каплер.
Она к нему повернулась, как была, совершенно голая. Он лежал, опершись на локоть, будто рассеченный напополам лучом света, и молча улыбался. Выставив свои облезшие ладони, Марина возгласила:
– Алексей Яковлевич… Люся… Хочу вас обнять, но поглядите, какие у меня руки. К счастью, губы остались целы. Если вы не против, могу вас поцеловать.
Так они стали любовниками.
Они поселились в квартире Каплера. До войны его соседями были муж и жена, художники-декораторы с «Мосфильма». Они тоже эвакуировались в Алма-Ату. Во всех комнатах не было видно стен из-за эскизов декораций, фотографий, книжных полок. Квартиру загромождала странная, причудливая мебель.
Алексей Яковлевич добыл антисептики, чтобы вылечить Маринины язвы. Раны постепенно затягивались. Он ей раздобыл и одежду: платья, трусики, пуловеры, рубашки, комбинации, конечно, чулки, а также две шубы и зимнюю обувь. Все не новое, но вполне элегантное. Каплер объяснил, что приобрел эти сокровища с рук. Несколько его знакомых женщин за гроши распродавали свои тряпки перед эвакуацией. А некоторые из них уходили в армию.
Фронту требовались и женщины в качестве телефонисток, зенитчиц, иногда и диверсанток. Им, как и мужчинам, доставались гимнастерки и каски погибших солдат. Кое-кому удавалось разжиться плащ-палатками. Некоторые вместо касок надевали беретки.
Наступила осень. Западный ветер приносил дожди и далеко разносил орудийную канонаду. Теперь уже ни единый москвич не верил официальной пропаганде. В бесконечных очередях за хлебом горожане обменивались слухами один страшней другого. Женщины получали письма с фронта. Люди научились читать между строк. Чудовищные новости передавались из уст в уста. Вот уже фрицы взяли Тулу, разгромили советские войска под Вязьмой. Вот уже немцы в полусотне километров от Москвы. Еще немного, и возьмут в кольцо, как Ленинград! Обнаглевшие бомбардировщики теперь летали пониже, чтобы прицельно уничтожать огневые точки.