Ночь девы - стр. 29
У бабушкиной комнаты мы замираем – дверь приоткрыта. Мое тело пронзает иглами, здесь что-то не так, я явно чувствую это. Темнота внутри дома не похожа на ту, что снаружи. Она слишком… плотная, живая. По спине бежит холодок.
– Деда? – зову я Мадьеса.
Он открывает дверь вместо меня. Сердце замирает в груди. Что, если с бабушкой что-то серьезное?
– Бабушка! – тихо зову я, заходя внутрь следом за Мадьесом, и тут же зажимаю рот ладонью.
Бабушка распростерлась на кровати совсем бледная, возле ее постели на табурете сидит Нана, протирая лоб бабушки смоченной в воде тряпицей. Как ей могло так быстро поплохеть?
– Ирис, подойди сюда, – шепчет бабушка.
– Лирия! – Мадьес опускается на колени перед кроватью и обхватывает бабушкину руку своими ладонями с длинными, похожими на лапки паука пальцами. – Лирия, я здесь. Я так и знал, что все это до добра не доведет! Они близко, да?
– Господин Северьян! – восклицает Нана. – Неужто вы?
Круглые темные глазки экономки выглядывают из-под чепчика, напоминая пуговки. Только сейчас я понимаю, насколько Нана похожа на тряпичных кукол, которых любила шить для нас с Эгирной бабушка, – пусть мне и удавалось поиграть с ними совсем недолго. Обычно отец находил их у меня и забирал.
– Нана, принеси еще воды! – говорит ей Мадьес, и Нана немедленно подскакивает на ноги, а я пытаюсь обдумать слова деда. Кто уже близко? – Нет, пойдем вместе, я возьму все, что нужно.
Мадьес поднимает медный канделябр, выполненный в форме троицы девушек – их платья и волосы развеваются, лица вырезаны в мельчайших подробностях, а голову каждой венчают синие цветочки из эмали.
– Нана, – окликаю я экономку. – А где Эгирна?
– Спит себе наверху. Я пыталась разбудить ее, но она захрапела еще громче. Как можно спать в такое время?
Да что же такое творится! Как все могло разом перемениться? Моя спокойная жизнь в мгновение ока перевернулась. Но не об этом ли я всегда мечтала?
Когда Мадьес и Нана уходят из комнаты, я сажусь на табурет, но не касаюсь бабушки.
– Ирис… – снова зовет она, и мне приходится склониться ниже, чтобы услышать ее слова.
– Это я, бабушка, это Ирис. – Мне страшно пошевелиться или лишний раз вздохнуть. Жизнь бабушки словно свеча, и я боюсь затушить ее одним неверным вздохом. – Нам следует позвать лекаря, – вдруг понимаю я.
Травы – это хорошо, но есть специально обученные люди. Я встаю, и бабушка цепляется рукой за мое платье, вынуждая снова сесть.
– Не надо, девочка. Сядь. Слушай. У меня осталось несколько вздохов. Я так рада, что дождалась тебя. Я слишком долго молчала. Отец и мать очень любят тебя, – произносит бабушка, а я ничего не понимаю, ведь моя мать давно мертва. Слезы сами бегут по щекам.