Нобели в России. Как семья шведских изобретателей создала целую промышленную империю - стр. 7
До поступления на «Тетис» Иммануил по понятным причинам «мало что на свете успел повидать», и многое из того, что он увидел во время странствий, поразило его воображение. Не будь он столь юн, то, «возможно, сумел бы рассказать о многих интересных вещах», пишет Иммануил в автобиографических записках. Понятно, что по молодости многое ускользнуло от его внимания, но его размышления, например о религии, дают некоторое понятие о его мировоззрении и характере.
За время путешествий ему не раз приходилось быть свидетелем ханжеского поведения священников и монахов. Однажды в свободный день он вместе с командой сошел на берег провинции Трапани на острове Сицилия. Перемещаясь «из одного кабака в другой», компания завернула под конец вечера в бордель, где встретившая их мамаша, сложив руки на Библии, клятвенно заверила матросов, что «господа без опаски могут воспользоваться ее дочерью». Когда же это не возымело должного эффекта, она позвала монаха, который охотно подтвердил ее слова. «До такого уровня непотребства смог дойти народ этого прекрасного края, развращенный своими же священниками и монахами, – пишет Иммануил, риторически вопрошая: – Возможно ли без дрожи отвращения взирать на весь этот причт, павший столь глубоко, как эти католические так называемые священнослужители?»
На самом деле не только «католические так называемые священнослужители» бередили религиозные сомнения в душе молодого Иммануила. В общем и целом его отношение к официальной религии было скептическим, чему в немалой степени способствовали наблюдения за природными явлениями в ходе его морских путешествий. Однажды море наполнилось светящимися медузами, а небо озарило «ярко сверкающими вспышками, подобными нашим зарницам, но гораздо более пронзительными». Они распространялись вдаль по линии горизонта, внезапно пропадали и возникали вновь «в новом и весьма отдаленном месте или с противоположной стороны». Подобные феномены побуждали Иммануила задумываться над природой, над христианским учением и над загробной жизнью.
Всё то прекрасное, что я наблюдал в Творении, наводило меня, будучи тогда лишь мальчиком, на размышления о том, как мало наши религиозные сочинители думали над дивными богатствами природы. Ради достижения своих целей они прибегают к таким неправдоподобным объяснениям, которые излагают в наших так называемых Священных Писаниях самым искаженным образом. И паства в простоте своей верит, дабы они не были исключены из блаженной жизни в загробном мире.
Спустя некоторое время с момента возвращения домой он всё еще не прошел конфирмацию. Это обстоятельство требовалось немедленно исправить, если Иммануил захотел бы снова выйти в море. Отец договорился с местным пастором Акснером, что Иммануил пройдет у него обучение частным образом, что, по мнению последнего, означало «сделать шаг назад после всех тех пасторских проказ и мошенничеств в разных странах, которые я в течение длительных моих путешествий имел случай наблюдать». Однако пастор оказался умным человеком и не настаивал на изучении Катехизиса, в котором Иммануил разбирался плохо, а ограничился беседами «только лишь о том, что касалось Бога по отношению к природе, или наоборот». После трех уроков юноша был допущен к причастию. В той мере, в которой Иммануил мог считаться человеком религиозным, его, скорее всего, можно было отнести к пантеистам.