Нить Лекаря - стр. 4

Я расстегнул верхнюю пуговицу рубашки, расслабил галстук и устроился поудобнее на мягком диване «Волги». Подумал, что всё начинает складываться как нельзя лучше. Замелькали за окном автомобиля деревья стеной, Москва осталась позади. Неожиданно для себя я стал весел и бодр.

Оставалось только приехать к назначенному часу. Пунктуальность в нашем деле крайне важна. Но здесь мне сопутствовала удача. Доставить меня к профессору поручили Аверьяну Николаевичу Бойко, «Николаичу», как «за глаза» называли его у нас в редакции. Все относились к нему с большим уважением за удивительную редкую способность никогда и никуда не опаздывать. За свой талант Николаича принято было одаривать дефицитным товаром, какой удавалось достать. Брал он презенты за свои услуги всегда с достоинством, довольный, лукаво улыбаясь себе в усы, смотря прямо в глаза очередному дарителю.

Прославился Аверьян Николаевич ещё во время войны, когда возил одного генерала, старенького уже, дряхлого, но «весьма ценного» за опыт и глубокие познания в шифровальном деле. Наш молчун так окружил заботой своего «подшефного», что тот чувствовал себя с ним как за каменной стеной. Через всю войну они до полной победы бок о бок и докатались, скача на офицерском додже по ухабам и рытвинам фронтовых дорог. Не раз в засады попадали, но в живых остались оба. После войны генерал ни в какую не хотел расставаться со своим ангелом-хранителем. В итоге он, благодаря дружбе с одним фронтовым корреспондентом, сосватал его в московскую всесоюзную газету. Передал «из рук в руки» и только тогда успокоился. Но на этом их армейская дружба не закончилась, а получила неожиданное продолжение. Самые близкие заслуженного ветерана с благодарностью встретили Аверьяна Николаевича, а узнав поближе, искренне полюбили и приняли в свою семью. С присущей же ему тягой к заботе о людях Аверьян Николаевич, оставшийся один после гибели во время бомбёжки жены и детей, принялся бескорыстно опекать новое семейство. Ни один бытовой и хозяйственный вопрос не обходился без его мудрого участия.

Вот такой человек вёз меня навстречу переменам, в машине которого действительно царила какая-то особая атмосфера спокойствия, уюта и защищённости. Через два с половиной часа показалась конечная цель нашего путешествия.

Дача профессора располагалась в живописнейшем подмосковном уголке. Я подумал, что именно в таком райском месте и должен жить заслуженный человек, предаваясь старым воспоминаниям и делясь опытом с молодым поколением. Наша машина остановилась возле калитки с нужным нам номером. Я вылез из «Волги», размялся и огляделся. С того места, где мы остановились, открывался впечатляющий вид. Усадьба Шульца располагалась на возвышенности, а внизу простирался обширный луг, разделённый широкой лентой реки, искрящейся на солнце. По берегам росли высокие деревья, среди которых выделялись своей красотой ракиты. Я невольно залюбовался живописной картиной, манящей некой первозданностью, пространством, залитым светом. Поглощённый созерцанием окрестности, всё же услышал шаги, направляющиеся в нашу сторону. Обернувшись, увидел невысокого пожилого мужчину в очках, с аккуратно подстриженной бородкой и в летнем белом костюме. Профессор сердечно поприветствовал нас, его глаза, с озорными искорками в глубине, лучились добротой и мягкостью. Они выдавали в нём недюжинный ум и тонкий юмор. С первого взгляда он располагал к себе своей внимательностью и обходительными манерами.