Никто не избегнет блаженства. Часть вторая - стр. 71
Я не слышала, как гости прощались с мамой, поскольку тотчас погрузилась в забытье. Проснулась засветло. Бесшумно, стараясь никого не разбудить, наделала бутербродов и направилась в лес. Чтобы меня не заметили в окно внезапно проснувшиеся домочадцы, я пригнулась и, прижавшись вплотную к стене, прокралась прямиком к флигелю, эллингу, сараю, омшанику, а там огородами вышла к задней калитке. Мне не хотелось демонстрировать близким свое нетерпение. Я решила немного забрать влево, пройтись по тайным заветным тропкам, а потом наискосок спуститься по пологому склону прямо к Волчьему Зубу. По идее, Этьен с Буривоем и Цветаной Русой должны появиться именно там. Сейчас усядусь на вытоптанных в лесистом склоне ступеньках, не доходя до песчаного пляжа, и буду смотреть в море…
Но едва я зашла за угол построек, как передо мной открылись отвратительные следы пребывания туристов: мусор, огрызки, окурки, примятые и сломленные ветки. Давненько я не ходила этой тропинкой – мы вообще редко ею пользуемся: уж слишком здесь плотные заросли, сквозь которые слабо проникает солнце. А гостям и вовсе ни к чему здесь бывать – разве что какие-то влюбленные решат уединиться, не иначе. Что ж, зашли – и ладно. Но могли бы, по крайней мере, не свинячить.
Пришлось вернуться к сараю за рукавицами и мусорным пакетом. Прибрав пятачок, внимательно осмотрела все окрест и ахнула: справа от меня в глубине посадки резко выделялся на фоне остальных деревьев ствол березы, израненный перочинным ножом – борозды доставали до самого камбия. Недолго думая, я бросилась туда: порез еще влажный, да и следы на земле оказались довольно свежими. Я принялась осматривать одно деревце вслед за другим. Увы, самая раскидистая из кудрявых березок уже начала сохнуть после очередного такого посещения. Мама еще в апреле перевязывала ее – она звонила мне тогда, чтобы сообщить неприятную новость – с тех пор старые зарубки на стволе потемнели, ранки затянулись, постепенно обрастая молодыми слоями бересты. Но костер, разведенный браконьерами в ямке у самых корней, сделал свое недоброе дело. А ведь я помню, как собственноручно сажала ее – моложе меня была красавица, и вишь, как вымахала!