Размер шрифта
-
+

Никто не избегнет блаженства. Часть первая - стр. 79

– Ну а теперь, дорогие мои, сходите, погуляйте. Да: не забудьте взять фонарик на обратную дорожку, а то скоро темнеть начнет, – прервала мои размышления мама. И возвращайтесь приблизительно часам к девяти. Тогда мы и свяжемся с отцом. А сейчас, с вашего позволения, – и она встала, поворачиваясь к двери, – пойду работать. У меня в питомнике лисята, оставшиеся без матери, не кормлены. Уже три лисицы умерли, не вынеся жары нынешнего лета. Когда же оно кончится, бесконечно вечное Глобальное Потепление? – с этими словами мама покинула библиотеку. Сквозь окно мы успели заметить, как она быстрым шагом направилась по тропинке к метеостанции, возвышавшейся над клетками с животными, с яркой дамской сумкой в одной руке и старым корабельным фонарем – в другой.

Мы не спеша двинулись вдоль холла. В помещении было прохладно, и не хотелось его покидать. Я вообще любила это обиталище мамы, старинную усадьбу Медуницыных, ее предков. Славный дом с исконно русским укладом. Таких почти не водится с тех пор, как из-за климатических перемен приличная часть населения Земного шара, оставшаяся в живых, переселилась в Россию, превратив ее центральную полосу в космополитический проходной двор, а Сибирь и тундру – в Новую Европу. Даже здесь на, юге, посреди неровного горного рельефа, умудрились понастроить на каждой крыше пентхаузы и кафэшки, ангары и гидропонические парки. Цивилизация – это, конечно, хорошо, да вот только не уединишься теперь в своем частном владении за высоким забором: сверху ты, как на ладони. Загораешь, а тебя снимают! Поэтому-то я так и люблю свою засиженную голубями «недостройку», одну из немногих в нашем интернациональном северном городке, еще не облюбованную ни людьми из высшего общества, ни дикарями-руфферами, предпочитающими в нынешнее жаркое лето ютиться на крышах.

Милый друг, увези меня в горы,
В край бездонный, где возраста нет,
Где рождается в синих озерах
Льдистых глаз твоих утренний свет,
В край, где зелень свежа и умыта,
Без окурков, бутылок, фольги,
Где леса и луга не побиты
Отпечатком жлобовской ноги!
В край, где в вечности тонут мгновенья —
Ты идешь, а как будто стоишь!
Впереди только горы забвенья,
Впереди только радуги тишь.
Ты один. Столько таинства в этом.
И еще: столько жизни вокруг!
Позабудь полимерное лето
Над помойкой шакаливших мух,
Где считают дурной, второсортной,
Неудачной родную страну
И винят во всем климат суровый,
Дань монголам да дуру-жену.
Так пойдем остужать наши раны
В талых водах заснеженных крыш,
Нам одеждами станут туманы,
Водопады. И радуги тишь.

Неплохо получилось. Кому мне это посвятить? Эрику, что ли? Перебьется! Подпишу лучше «Для Этьена». В конце концов, у него тоже голубые глаза. Вот только показывать не буду, а то еще неправильно поймет, возомнит о себе невесть что…

Страница 79
На следующую страницу