Никто, кроме нас - стр. 28
– Ничего страшного, – почувствовала тёплые прикосновения мужских рук и запах эвкалипта, что внезапно дал вспомнить совершенно иной, давно забытый: чайного дерева, – Сходим в другой раз, – Маттис обнял меня и нежно поцеловал в висок.
Сделал бы он также, если бы знал о ком я думаю в его объятиях?
– Зато я приготовила пасту, приглашаю тебя на ужин, – мягко отошла на шаг.
– С удовольствием, – спустя несколько минут, он начала помогать накрывать на стол, пытаясь разговорить Тину, но та противоречила. Просто игнорировала, что было странно.
В конце концов он смирился и начал рассказывать мне о своей работе. Конечно, он не распространялся о сеансах с клиентами, но я привыкла слушать о его ощущениях.
Маттис был профессионалом в своем деле. Знаю по себе.
Все еще помню, какого было мое удивление, как только сев на самолет до Дублина, моим соседом оказался тот самый незнакомец-психолог. Когда переехала сюда, он предложил свою помощь, как психолога, и кроме того, помог найти хорошее арендное жилье. Я согласилась, и это было на самом деле хорошим решением. Та сломленная после горькой правды о любимом человеке девушка, справилась благодаря ему. Маттис был единственным, кто знал, через что мне пришлось пройти, и как я оказалась на том самолёте. Одна и беременная от человека, которого посадила за решётку.
– Это божественно. Настоящая итальянская паста! – заговорил восторженно Маттис, пробуя ужин.
Улыбнулась его жестикуляции. Словно он и вправду был итальянцем.
– Ты прекрасна, – Маттис потянулся к моей ладони и поцеловал тыльную сторону, но все тут же перебил громкий стук об стол.
– Ты ведь не мой папа! – закричала Тина. Так злобно и со слезами на глазах, что я вздрогнула, – Почему ты целуешь маму? Ты не наш папа! Не наш! – и она сорвалась с места, убегая в комнату.
Маттис, сидевший рядом, замер, а я побежала вслед за дочерью.
Впервые я стала свидетелем, как Тина с ненавистью смотрела на Маттиса. Он был с нами с самого её рождения. Она любила его. Обожала играть с ним. Но что изменилось сейчас?
– Милая, – дойдя до детской, приоткрыла дверь и нашла Мартину, сидящую угрюмой среди своих пушистых друзей, – Можно я войду? – держусь изо всех сил, чтобы не позволить голосу дрогнуть. Возможно сейчас, именно сейчас пригодилась бы старая Андреа, способная держать слезы при себе. Но её уже нет. Никогда не будет.
Тина не сказала «нет». Приняв это за согласие, вошла.
– Ты обиделась?
– Почему дядя Маттис целует твои руки? – надула она губы возмущенно. – Ещё он целовал тебя в лоб! Я видела, – Тина не смотрела на меня, но обиду в её голосе тяжело было не заметить, – Ты не любишь папу? Не ждёшь его?